Жались ели от осенней стужи.
Стекленели на полянах лужи.
Парк безвольно сыпал листья роем,
И, хватая, гнал их ветер с воем.
Гнал он листья — выгнал все живое…
Только зябли на скамейке двое:
Он, бесстрастный, с нею, скорбной, рядом —
Как чужие, врозь лицом и взглядом.
Обнажились темных слов намеки…
Были слезы и мольбы-упреки…
Залил сердце липкий мрак могилы…
Убежала б! Только встать нет силы.
Плыли мысли — как чужие тени…
Больно локти уперла в колени
И, в ладонях воск лица сжимая,
Вся застыла, уж без слез, немая…
Шел мечтатель одинокий мимо —
Заглянул ей, как сестре любимой,
В очи-чаши с голубой эмалью,
Налитые до краев печалью.
И сверкнули в них на дне зарницы,
И упали, задрожав, ресницы…
Встрепенулась… Как больная, встала…
И, поникши, побрела устало.
Губы вражьи зазмеились гнусно.
Взоры дружьи провожали грустно.
Ветер с плачем хоронил былое
И шептал ей что-то злое-злое…
Чем дольше скука сети будней
Плела в отшельничьей глуши
И чем мутней и непробудней
Был сон отравленной души, —
Тем лучезарней расцветают
Улыбки милых сердцу встреч,
Щедрее взоры обещают,
Хмельнее льется смех и речь…
И нелюдимую запруду
Смыв первой радостной волной,
Душа сама дивится чуду,
В нее пахнувшему весной.
Автор Луиджи Меркантини, перевел Андрей Павлович Колтоновский
Раскрылись могилы, и мертвые встали —
Все братья, что в муках за родину пали:
С мечами в руках, в ореоле лавровом
?И с огненным словом:
?«Отчизна» — в сердцах.
Вперед! Развернитесь, ряды молодые!
Вперед! Загремите, доспехи стальные!
Вперед! Развевайся, победное знамя!
?Италии пламя —
?В сердцах и в очах!
?Уйди, чужеземец!
?Дни ига прошли!
?Уйди, чужеземец,
?Из нашей земли!
***
Страна мандолины, цветов песнопений
Пусть будет, как прежде, страною сражений!
Ей руки тяжелая цепь изъязвила,
?Но есть еще сила —
?Ту цепь разорвать!
Ярмо не к лицу ей, наследнице Рима,
И вражья нагайка свистит уже мимо!
Италия больше тиранов не хочет!
?Гнев долго клокочет,—
?Довольно молчать!
?Уйди, чужеземец!
?Дни ига прошли!
?Уйди, чужеземец,
?Из нашей земли!
***
Ты занял жилища в чужом тебе крае;
Оставь их, — твои тебя ждут на Дунае!
Ты нивы нам топчешь, ты хлеб расхищаешь,
?Детей отнимаешь…
?Оставь — не дадим!
Два моря и Альпы — вот наши границы:
Мы огненным вихрем своей колесницы
Прорвем Апеннины, — и, сбивши чужое,
?Мы знамя родное
?Везде водрузим!
?Уйди, чужеземец!
?Дни ига прошли!
?Уйди, чужеземец,
?Из нашей земли!
***
Готовые к бою, мы слов не пророним,
Но, прямо ударив, врага мы прогоним, —
Лишь станет Италия мыслью одною,
?Одною мечтою
?Для всех навсегда…
Но мало победы над вражеским строем:
Мы хищникам двери в отчизну закроем!
И все в ней народы в единый сольются,
?В единый сомкнутся
?Союз — города!..
?Уйди, чужеземец!
?Дни ига прошли!
?Уйди, чужеземец,
?Из нашей земли!
***
И если границ наших недруг коснется, —
На клич: «Гарибальди» страна всколыхнется…
Миг — тысячи встали, от края до края,
?Душою пылая,
?Оружьем звеня!
За гвардией красной — сомкнулась пехота…
Взвились вымпела итальянского флота…
И там, где оставил след крови воитель,
?Король-Победитель
?Пришпорил коня…
?Уйди, чужеземец!
?Дни ига прошли!
?Уйди, чужеземец,
?Из нашей земли!
***
Конец твоей спеси!.. Италии волей —
Король её имя несет в Капитолий;
Владычице, трон свой вернувшей из плена,
?И Темза, и Сена
?Приветствия шлют…
Довольная царством до гор-великанов,
Она угрожает лишь власти тиранов:
Где сдавят свободу их цепи и сети, —
?Туда её дети
?С оружьем пойдут!
?Уйди, чужеземец!
?Дни ига прошли!
?Уйди, чужеземец,
?Из нашей земли!
Тают жертвенно извивы
Бледной тучки в синем зное.
В материнском лоне нивы
Зреет таинство земное.
Чуть колышет, обнимая,
Ветер стебли золотые.
Смутно ловит ширь немая
Благовестия святые.
То звенят блаженно дали,
И плывет над томной нивой
Вздох обласканной печали,
Шепот радости стыдливой…
Но смолкают волхвованья…
Полный колос, нежась, дремлет…
И отрада упованья
Поле жаркое объемлет.
И любовно дышит зноем
Сине-пламенное небо
Над молитвенным покоем
Дозревающего хлеба.
Пришла фантазия ненастью
Размазать небо в серый купол.
Зевнула даль холодной пастью,
И дождь захныкал и захлюпал.
Хожу… Сижу… Лежу… Тоскливо
Гляжу в заплаканные стекла:
Вдали — все сжалось сиротливо,
Вблизи — нахохлилось, поблекло.
Весь Божий мир насквозь простужен;
Деревья ветками чихают.
Буян-петух, — и тот сконфужен,
И куры вежливо скучают.
Стоят, повеся хвост и уши,
Недоуменные коровы:
Хандрят и их святые души,
Хоть нервы все у них здоровы.
А что же делать мне — с больными?
Дремать весь день, как эта кошка?
Но очи совами слепыми
Уныло пялятся в окошко.
А на дворе — все лужи, лужи…
И в окна сырость заползает…
И в теле сырость, как снаружи…
И даже мозг мой раскисает.
Годы бессильны стереть огневые мгновенья:
Все между нами дрожит необрывная нить.
Сердце искало — замены, обмана, забвенья…
Сердце узнало, что нечем тебя заменить.
Где ты теперь? Если море рукой своей зыбкой
Стан твой ласкает, поет тебя в гимне прибой,
Ветер целует иль солнце встречает улыбкой, —
Знай: это я — в многоликом единый — с тобой.
Если томишься ты чуждой душе суетою,
Если ты маешься в трудной житейской борьбе
И на минуту забудешься смутной мечтою, —
Знай: это я вспоминаю, грустя, о тебе.
Если, отвергнув бесстрастный обряд Гименея,
Знойное тело отдав одинокому сну,
В сладкой истоме проснешься ты, вся пламенея, —
Знай: это я к тебе, в грезах целуя, прильну.
Если, наскучив законною лаской ревнивца,
Ржавые цепи сожжешь ты на грешном огне —
Губы отдашь поцелуям иного счастливца, —
Знай: не ему ты раскроешь объятья, а мне!
Уж осень выплакала слезы…
Молчат угрюмо небеса,
И с жестких кос седой березы
Не каплет мертвая роса.
Ко сну отходит день уставший.
Поблеклый парк уныл и пуст.
Прорвав парчу листвы опавшей,
Дрожит нагой, озябший куст.
И, одинокое, пустое,
Средь веток жалостно застряв,
Чернеет гнездышко, витое
Из моха, волоса и трав…
А та, что строила — Бог знает,
В какой далекой стороне:
Грустит и смутно вспоминает
О милой северной весне…
Когда на нее я гляжу —
На иней нескрытых седин,
Когда я украдкой слежу
Игру ее скорбных морщин
И взор, убегающий вдаль,
Где бродят ушедшие сны, —
Мне хочется плакать, мне жаль
Ее лучезарной весны.
Пускай и не мне расцвела
Улыбка ее красоты,
Пускай и не мне отдала
Она свои тайны-мечты,
Пускай разделить с ней печаль
Мне право и власть не даны, —
Мне грустно, мне больно, мне жаль
Ее невозвратной весны.
Минувшее ушло с зарей унылой;
Желанное таил восток немой.
Она брела, одна в глуши ночной,
А тьма гнала на прежний путь постылый.
И, послан к ней таинственною силой,
Затерянной принес я светоч мой.
И, вверясь мне, она пошла со мной,
Прильнув к плечу своей головкой милой.
И я, как брат, ее туда веду,
Где скоро луч прорвет туман жемчужный,
А сам с тоской, как казни, утра жду…
Но свят обет: с беспечностью наружной
Ее отдам я дню и отойду —
И разобью светильник мой ненужный.
Прости мне, дитя, ослепленный порыв!
Прости охмелевшую страсть!
Прости, что, как розу, тебя полюбив,
Дерзнул твою ласку, как розу чужую, украсть…
Прости, что покой твой лазурный смутил —
В доверчивом сердце посеял печаль и боязнь…
Прости, не кори — не казни меня! Сам я себя осудил
На пытку и казнь.
Как схимник, под звон погребальный,
В пустынную скорбь я уйду,
Твой образ, навеки печальный,
Лелея в бессонном бреду.
Тоской неизбывной тоскуя,
Умершую грезу любя,
Греховным огнем поцелуя
И в снах не коснусь я тебя.
В скитанье дорогой унылой —
В беззвездную ночь я пойду,
Твой образ, суровый, но милый,
Лелея в бессонном бреду…
И с вечною жаждой возврата не смея вернуться с пути,
И вечно впиваясь очами в далекий, немеркнущий рай,
Я буду все дальше и все невозвратней идти…
Прости…
Прощай…
Я не беглец и не изгнанник,
Я светлой воли паладин:
Брожу весь век, беспечный странник,
Всегда с людьми — всегда один.
Как ложе долгого недуга
Иль свод тюрьмы, меня гнетут
И скука мирного досуга,
И дня размеренного труд.
И я иду. Куда? Не знаю…
Туда, где брезжит новый свет.
Несу неведомому краю
Еще несказанный привет.
Я на чужбине — как в отчизне.
Везде найдутся братья мне,
Везде я — капля в море жизни,
В ее сверкающей волне.
Везде мне солнце путь осветит,
И знанья луч блеснет уму,
И сердце женское ответит
Улыбкой сердцу моему.
И не спрошу я, угасая:
Где кончу праздник бытия?
И телу все равно: чужая
Земля схоронит, иль своя.
Так вечно в мире я, скиталец,
Черчу спираль, за кругом круг,
Среди бездушных — постоялец,
Среди сердечных — гость и друг.
Послушный баловень природы,
Ее слуга и господин,
Уж перестал считать я годы,
А все — далёко до седин!
I
Весна купается в небесной синеве.
Играют бабочки над солнечной поляной.
Веселый ветерок, от знойной неги пьяный,
Шалит с березками и прячется в листве.
Средь милых ящериц ничком лежу в траве
И весь дышу землей — ее истомой пряной.
И мысль овеяна блаженною нирваной,
И сказки, но без слов, роятся в голове.
И, просветленная, под лаской осиянья,
Душа всезрячая к материи слепой
Припала в радости дочернего слиянья —
Пьет сон предвечности из урны голубой
И, внемля таинству святого волхвованья,
Летит sa даль веков бессмертною мечтой.
II
Лазурным озером, прозрачным, но бездонным,
Плывут два облачка к востоку на поклон.
Безбрежье зелени блестит со всех сторон,
И воздух весь сквозит стеклом озелененным.
Шуршит — растет трава. Повис дыханьем сонным
В загрезивших ветвях какой-то смутный звон.
Кого-то радуя, кукушки вещий стон
Сулит за годом год размером монотонным.
С лугов повеяло цветущим лозняком…
Защелкал соловей… Но смолк он — до заката.
И трель осыпалась серебряным дождем.
И что-то милое, что было сном когда-то
Иль радостью цвело в мгновеньи золотом,
Вновь ожило в душе, взлелеянное свято.
III
Луна идет мечтать на мглистый небосклон,
Где реют тени грез, роняя в мир мерцанье.
Спит ночь. И спит земля. В немом очарованье
Стою — и снится мне волшебный белый сон.
Весь сад — как в жемчуге. От счастья плачет он.
Приникла тишина и пьет его дыханье.
И воздух силится шепнуть свое желанье —
И бредит трепетно, луной заворожен.
На сумрачном лугу косматые виденья,
Цепляясь за кусты, блуждают у ручья
И слепо тянутся до белых стен селенья.
Им зябко — хочется погреться у жилья
И жаль покинуть луг: их сладостью томленья
Пьянят любовная молитва соловья.
IV
Пришла — стоит весна. Позеленев, с испугом
Последние снега в оврагах залегли.
Летят и празднично горланят журавли,
И утки, крякая, уже снуют над лугом.
Крестьянин весело идет за новым плугом.
Сынишка, выросший в преданиях земли,
Следя, как резвый Жук охотится вдали,
Хозяйственную речь ведет с отцом, как с другом.
Как мать-просвирница в коротком зипуне
И в сереньком платке на сгорбленной спине,
Ворона бороздой, спеша, идет с развальцем.
Вот — с боку клюнула и тащит червяка.
А мальчик, на нее указывая пальцем,
Досадливо зовет далекого Жука.
V
Под солнцем утренним блестит росою двор.
Коровы угнаны. Открыты настежь клети.
Телята чинные, как маленькие дети,
Шажками робкими выходят на простор.
Бычок, склонивши лоб, уставился в упор
На диво-дивное — на желтого цыпленка —
И вдруг, задравши хвост, подпрыгнул, рявкнул звонко
И лихо поскакал, взбивая вихрем сор.
За ним — две телочки; и поросенок бравый,
Захрюкав — тоже вскачь; и, взлаяв — с ними Жук.
И ужас обнял кур перед такой забавой:
Рассыпались — орут, и всклоченный супруг
Бежит, вопит, грозит обидчикам расправой
И жен взволнованных скликает в мирный круг.
Ты вновь мне снилась — во тьме безбрежной
Взошла звездою.
Была ты грустной — была ты нежной —
Была родною.
Мы все сказали — мы все забыли…
Преграда пала.
И ты воскресла для новой были —
Моею стала…
Ах, знаю: сон мой не ты дала мне…
Но верю чуду,
Что станут розы цвести на камне,
И ждать их буду.
Залогом счастья в душе мятежной
Мой сон лелею:
Ко мне придешь ты и будешь нежной —
Родной — моею.
В моем предзимьи, мглой одетом,
Ты солнце вешнее зажгла,
И обреченным, поздним цветом
Душа безвольно расцвела.
Развеяв трепетом желаний
Мою осеннюю печаль,
Венцом лазурных предвещаний
Ты, опьянила жизни даль.
Но в знойном вихре обольщений
Играя сердцем, как весна,
Ты на пороге достижений
Чертишь заклятий письмена.
И снова манишь к упоенью,
Как нега шепотных ночей —
И ускользаешь чуждой тенью
От жадно вспыхнувших лучей.
И сеть, опутавшую душу,
Ты мне расторгнуть не даешь…
И я не знаю: чем разрушу
Твою колдующую ложь?
Иль ненасытны утоленья,
Что пьешь ты в жертвенном дыму,
И надо в муке всесожженья
Истаять сердцу моему?
Днем я — средь вас;
Днем я — как вы:
Звук, затерявшийся в шуме молвы.
Медлит мой час —
В душной пыли
С вами свершаю обряды земли.
Ночью, один,
Внемля в тиши
Вещему гимну творящей души,
В хаос пучин
Чары я лью —
Новые звезды из грез создаю.
День ваш уснет…
Смех отзвучит…
Имя мое с ваших уст не слетит.
Вам же с высот
Звезд моих рой
Будет сиять незакатной мечтой…
Гаснет мой час…
Всходит ваш день…
Вновь я — немая, безликая тень,
Вновь я — средь вас,
В душной пыли, —
С вами свершаю обряды земли.