Путь к Благодати не напрасен…
И Светлой Пасхою храним,
Я в храм иду…
А он — прекрасен,
И ясен небосвод над ним!
Но в сердце боль
ударит глухо,
И щеки вдруг окрасит стыд,
Когда на паперти старуха
Ребенком
брошенным
стоит…
Ничего он у Бога не просит,
Деловой, пробивной и крутой!
На груди, как на выставке носит
Крест массивный, литой, золотой!
Но однажды, сквозь сон полупьяный,
Вдруг припомнит, всего лишь на миг,
Что у матери — крест деревянный
От дождя и от ветра поник…
Вл. Кострову
Опять напомнила душа,
Что живы не единым хлебом…
Медвяным воздухом дыша,
Взлетаю
В Пушкинское небо!
Прошли над Соротью века,
И песня иволги все тише…
Но рядом — радуги строка
Сверкнула,
Как Посланье свыше!
Не канет в Лету
Дивный свет,
Струящийся от неба к полю.
И Богом избранный Поэт
Дарует нам покой и волю!
Вскипает золотом заря,
И под державным омофором,
Всевышнего благодаря,
Сплотимся
Пушкинским дозором!
России путь необъясним,
Неведомо куда несется…
Она воскреснет —
Только с ним,
Святой поэзией спасется!
Нет крепче этих кровных уз,
В победу веры не теряю…
В Михайловском,
Под сенью Муз,
Вслед за поэтом повторяю:
«Друзья, прекрасен наш союз!»
Ветер детства
Взъерошил мне волосы…
С первой ноты певца узнаю.
На серебряной ниточке голоса
Крепко держит он душу мою!
В звонком горлышке
Звука нет лишнего,
И оркестры ему ни к чему…
Как бесценную милость Всевышнего,
Песню жаворонка приму!
Не под силу орлу или соколу —
Так внезапно, на радость другим,
Взмыть в зенит,
Чтоб простору высокому
Исполнять удивительный гимн!
И душа оживает усталая
И вбирает в себя небосвод…
Не в Кремлевском дворце —
Птаха малая
На ладони у Бога поет!
В печке трещат дрова,
В печке поет огонь.
Слышу его слова:
«Родины нет другой!»
Родины нет иной,
Мысли о ней чисты.
Кто же всему виной,
Что потерялся ты?
Ветер, как из пращи,
В окна наотмашь бьет!
За морем не ищи,
То, что в тебе живет.
Тусклый свет декабря
Канул давно во тьму…
Печку топлю не зря —
Стало теплей в дому!
Значит, не вышел весь,
Не оборвалась нить.
Значит, еще я — есть!
Рано меня хоронить…
Снова шепчет огонь:
«Рад, что вернулся ты…»
Родины нет другой,
Мысли о ней чисты.
В эту ночь, у судьбы на краю,
Я бессмертную душу свою
Попросил, чтоб со мной посидела…
И увидел, что вся поседела!
А такою была молодой —
Как заря над весенней водой!
Вот сижу в тишине и немею,
И в глаза заглянуть ей не смею.
Лишь под утро поведать успел:
Песню главную так и не спел.
Неприкаянно как-то, нескладно
Доживаю свой век… Ну и ладно!
Объясни, что случилось со мной?
Но душа повернулась спиной.
То ли плачет, а то ли смеется…
Что еще ей теперь остается!
И вдруг войдет,
Присядет рядом,
Посмотрит долгим, странным взглядом.
И, зябко кутаясь в платок,
Не сгорбленная, не седая,
Еще такая молодая,
Мне молча скажет: «Спи, сынок…»
К ее руке прижмусь щекою,
А сердцем — к вечному покою
Который там, среди берез…
И засыпаю я послушно,
И просыпаюсь…
А подушка —
Вся мокрая от чьих-то слез.
На предназначенной орбите
Выдерживай любой удар!
И на судьбу
Не будь в обиде —
Все принимай, как Божий дар.
Ведь если ты рожден поэтом,
Твое призвание во мгле —
Достать до неба, но при этом
Стоять надежно на земле.
Не мельтешить, не суетиться,
С достоинством
Свой крест нести!
И, наконец, с природой слиться,
Покой желанный обрести…
Вот покурить я вышел в сенцы
От гомона и суеты…
И вдруг тоска мне сжала сердце:
Я вспомнил – есть на свете ты!
Ты никуда не уходила!
Но позабыл об этом я…
Там, на холме – твоя могила,
А здесь, в избе – душа твоя!
Вечером поздним потянет к Печоре…
Слышу вдогонку:
«Бессонница, чё ли?»
Под усть-цилёмский родной говорок
Переступаю, как в детстве, порог!
Переступаю
И сразу – вприпрыжку,
И на ходу
из мужчины –
в мальчишку!
В десять минут
Сорок лет пробегу,
Чтоб оказаться на том берегу…
Вот я в прохладные волны вплываю,
Город, деревню, судьбу –
Забываю,
Сердцем вдыхаю
Полночный покой.
Сам становлюсь постепенно рекой…
Листва редеет золотая,
И все грустней Осенний сад…
Жар-птица счастья,
улетая,
Отводит виновато взгляд.
Пустынно на моей дороге,
Лишь тень мелькнула в вышине.
Все чаще думаю о Боге.
А он, наверно, обо мне…
В прозрачной дымке
облетает
Моя последняя листва…
Но, облетая,
обретает
Исповедальные права!
В заветном слове отразится,
Аукнет в чьей-нибудь груди.
И все-таки прошу:
«Жар-птица, —
Не покидай!
Чуть погоди…»
Лист календарный отрываю —
Очередной —
В ночной тиши,
И осторожно открываю
Окно
В осенний сад души…
Только правду
одну говори!
Только правду одну –
не иначе!
Никогда и ни в чём
не хитри:
Ни с друзьями…
с врагами тем паче!
Презирай поминутную ложь,
Обнажай свою душу
пред всяким!
И тогда ты,
мой друг,
прослывёшь –
Хитрым,
лживым,
лукавым,
двояким!
Взлетев высоко и прекрасно.
Дождь
радугу выгнул
дугой!
…Но звёзды
всё гаснут и гаснут,
Всё гаснут – одна за другой!
И чаще приходит ночами,
Когда,
как никто,
одинок,
Щемящее чувство печали –
Что путь наш
во мраке пролёг!
И некуда, некуда деться
От этой тоски на земле…
Одно лишь
Далёкое детство
Звездою сияет во мгле!
Захочешь –
и заново встретит
В предверьи пути твоего,
Где Свет удивительный светит,
И тьма не объяла его!
По радуге,
Словно по лугу,
Уйдёшь ты в иные края…
И жизнь, что промчала по кругу,
Вернётся
на круги своя!
Человек на спине лежал,
Обручальным играл
кольцом.
А комар всё жужжал
и жужжал
Надоедливо
Над лицом.
На виски давила жара,
Вспоминались жена
и сын…
Человек убил комара
И остался
Совсем один.
Берёзки нежно светятся
от солнышка румяного,
И птицы заливаются
в рассветной тишине…
Поеду в город Вязники –
на родину Фатьянова!
Там каждая тропиночка
о нём расскажет мне.
И голова закружится
от воздуха духмяного,
От аромата пряного
владимирских полей…
И песню задушевную
что на стихи Фатьянова,
Вновь заведёт за речкою
весёлый соловей!
И пусть немало прожил я,
но здесь, как будто заново,
Судьбу начну завидную
с подружкой молодой…
Ах, славный город Вязники –
спасибо за Фатьянова!
Он душу поседевшую
омыл живой водой.
Меня обнимет милая,
хмельного, но не пьяного,
И поведёт желанного
в тот терем на краю…
И песню соловьиную,
что на стихи Фатьянова,
Споёт природа pyсскaя!
А я ей подпою…