Луцилия приветствует Сенека!
Одно лишь время следует беречь.
Не дай его украсть минутам неги,
Пустым мгновеньям бесполезных встреч.
Всю жизнь свою в делах проводим, но не
Полезных, большей частью, а дурных…
Затем — безделье, а, на остальное —
Годами не выкраиваем миг.
Ты назовешь кого-то из знакомых,
Кто б знал, что умирает каждый час?
Ведь смерть — не предстоянье страшной комы,
А — в каждом, ежедневно и сейчас.
Все нам — чужое, только время — наше!
А мы его совсем не бережем:
Любой знакомый подставляет чашу,
И мы ему — «по краешек» нальем.
Стараюсь избегать подробных писем
(Зачем перемывать в них дребедень):
Тем менее от «завтра» ты зависим,
Чем лучше контролируешь свой день.
Я удивляюсь: сколь же люди глупы,
И как ничтожна тщетность их пути…
Дают в кредит — считают каждый рубль,
А время — им никто не возвратит…
Те, на кого ты целый день потратил,
Не ощущают, что они — в долгу!
Попробуй-ка призвать их всех к расплате:
Один ответ: Простите, не могу!
Я — расточитель, тщательный в подсчетах.
Я знаю: с кем и сколько потерял…
Ведь время больше требует учета,
Чем популярный желтый минерал.
Богат — лишь тот, кто малостью доволен,
Кто не зовет на помощь докторов,
Не понимая, отчего он болен…
Не забывай про время.
Будь здоров.
Луцилия приветствует Сенека!
Ты думаешь, хлопочешь за людей?
Блеск этой жизни — как сверканье снега,
Упавшего на камень площадей.
От жизни прежней, образ жизни новой
Отличен, как от блеска — звездный свет.
Блеск — отраженье доброго, дурного:
Упала тень… Где блеск? — Пропал и след…
Мой Эпикур писал Идоменею:
«Ты жаждешь славы? Знай: в моем письме
Найдешь известность ты, куда вернее,
Чем в тех делах, что ты творишь во тьме.»
Он не солгал…Кто б знал Идоменея,
Когда и царь его давно забыт?
Философы всегда царей скромнее,
Но, дух — мощней, он прорывает быт.
Всех скроет Хронос, но, одних — мгновенно,
Другие же — века переживут.
Тебя, Луцилий, если откровенно,
Я предъявлю потомкам наяву.
Одним судьба — подобие нирваны,
Пока он жив — ему во всем почет.
Цена же у великих дарований
Чем дальше, тем все более растет.
Пускай Идоменей тебе заплатит,
Раз я его в письме упомянул:
«Не добавляй Пифоклу денег, хватит!
Желания достаточно свернуть…»
Не только денег…Также — наслажденья,
И почести, и долгие года…
Желанья, как миражные виденья,
Влекут нас всех неведомо куда.
Есть люди, что читая Эпикура,
Свои пороки жаждут оправдать.
Во всем найти дурное можно… сдуру,
В его садах я вижу благодать.
Желудок скромен — многого не надо,
Даешь излишек — стонешь от жиров.
Надежней — сразу навести порядок,
Потом — куда труднее.
Будь здоров.
Луцилия приветствует Сенека!
Как уходить от дел твоих дурных? —
И врач не может выписать в аптеке
Лекарства, по запискам от больных…
Так гладиатор, только на арене
Решенье принимает, увидав
Движения противника во время
Всей схватки, и сжимает, как удав.
Заочно, только общие советы
Друзьям или потомкам можно дать.
Конкретно же, как делать то и это,
Не скажешь ты, пока не увидал.
Не упускай и мимолетный случай,
И избавляйся — из последних сил…
Тебе решать: уйти…из жизни лучше,
Или от жизни этой, как спросил.
Что б ни решил, окончи заблужденья:
Распутывай, не рви тугую сеть.
Но, самый робкий предпочтет паденье,
Чем — на веревке без конца висеть.
Чем занят — ограничь себя на этом,
И не считай, что ты в плену у дел.
Остановись, не мчись с попутным ветром —
Изменится судьбы твоей удел.
Не торопись, старайся выбрать время,
Но, если видишь, что пробил твой час,
Тогда не мешкай — смело ногу в стремя.
Прост выбор: никогда или сейчас.
Ты скажешь: «Что я слышу? Ты ли, стоик,
Бросаешь гири, взятые на грудь?!»
Отвечу: Не всегда трудиться стоит,
Порою — лучше бросить этот груз.
Когда дела сомнительны и странны,
И делаешь их — только ради дел,
Задел не нужен… Поздно или рано,
Полезнее безделья беспредел.
А, как с плодами? С пустотой в прихожей?
Как с поля перед жатвою уйти?-
На дерзкую любовницу похоже:
И бросить жалко, и, нет сил снести.
Скорее — люди держатся за рабство,
Чем рабство их хватает за рукав.
Я призову стоическое братство,
Чтоб снять тебя с привычного крюка.
Бог посылает пышные невзгоды,
По нашей просьбе — пытки, кипяток.
Кто с ношей — тяжело уходит в воду,
А бросишь — снова воздуха глоток.
«Уходит всяк из жизни, как родился?» —
Неправда — «словно только что вошел.»
Лишь тот, кто от греха отгородился,
Умрет, как и родился — хорошо.
Мы рождены, что жизнь нам стала сказкой:
Без страхов, вожделений и коварств.
Блажен, кто умер с безмятежной маской,
Спокойно покидая бренность царств.
Как дети, старики боятся смерти,
Не зная жизни, в ней оставив зло,
И, уходя, кричат: «Спасите! Верьте:
Я жить хочу! Как мне не повезло…»
В ком жажда жизни — тот не сделал блага
при жизни. Их пугает жар костров.
Но, не добавишь жизнь, хотя бы на год,
И — поздно делать благо…
Будь здоров.
Луцилия приветствует Сенека!
Вчера ко мне пришел твой юный друг.
Я понял, что он делает успехи:
Он в разговоре раскраснелся вдруг.
Застенчивость — хороший признак юных,
Она при них останется и впредь.
Что от рожденья вложено фортуной,
То живо в нас, пока не умереть.
Иных, кто выступал перед толпою,
Порой бросало в холод или в жар,
И дрожь в руках, как в пятый день запоя,
И бледность, будто хватит их удар.
Одним, малейший шум, как робкой лани —
На их щеках огнем пылает кровь.
Другие обретают жесткость длани,
Когда они краснеют, как морковь.
Сулла краснел… и становился страшен,
Жестокостью смиряя города.
А Фабиан в сенате — был лишь краше,
И не всегда румянец — знак стыда.
Румянец в нас заложен от природы,
Его не одолеет мудрый дух.
Как мы не можем изменить погоды:
Краснеем или нет — одно из двух.
Чтобы актеру грусть явить на сцене,
Он прислоняет голову к стене,
И, тихо шепчет роль — стенанья, пени
Но, одного не может — покраснеть.
Всегда имей в душе, перед глазами
Примерного хранителя добра.
Стремись к нему, сдавай ему экзамен:
Живи и действуй, свой порок поправ.
Ты захотел сказать дурное слово? —
Спроси его, как сын перед отцом.
О, счастлив тот, кто в мыслях у другого,
Является достойным образцом.
Лишь «по линейке» в силах мы исправить
Неточность проведенных контуров.
Ищи того, чье имя можешь славить,
И — будешь сам прославлен.
Будь здоров.
Луцилия приветствует Сенека!
Ты пишешь, что спокоен, не горазд
До странствий. Это чувство человека —
Важнейшее, в тебе отметить рад!
Не стоит переменами тревожить
Уклад вполне сложившейся души.
Метания — болезни наши множат,
Чтоб быть собою, некуда спешить.
Не увлекайся модами на книги,
Читай великих, мыслям их внемли.
Душе нужны не сладенькие фиги,
А кислород — основа всей Земли.
Здоровью вред — от частых смен лекарства.
От пищи не усвоенной, от снов…
Растенье, человек и государство,
Не крепнут с переменою основ.
Конечно, все хотят разнообразья,
Но разных блюд желудок не вместит…
Так возвращайся к классикам — их фраза
Бывает глубже, чем сверхновый стиль.
Ведь классиками признаны те люди,
Кто совершенства в творчестве достиг.
Что им звучало нотами прелюдий —
Ты сможешь превратить в прекрасный стих.
Я скромен, но читаю Эпикура —
Он к бедности веселой призывал.
А многие — лишь пьянство видят сдуру,
Узнав про его жизни карнавал.
Не тот богат, кого мошна тугая
Толкает: перелезь-ка этот ров…
А кто — во всем излишеств избегает,
И большего не хочет.
Будь здоров.
Луцилия приветствует Сенека!
Я к лучшему меняюсь на глазах…
Все лучше вижу разуму помехи,
Душа моя от этого — в слезах.
Своих успехов я не стану славить,
Достаточно, что убывает лень.
Больного мы и с тем должны поздравить,
Что он заметил в зеркале болезнь.
Хотелось бы, чтоб эти перемены
Передались тебе…Но, как суметь?!
Тогда и наша дружба, непременно,
Преодолеет страх, корысть и смерть.
Успех души мне оттого так дорог,
Что, я — других могу в него вовлечь.
Нет проку даже в знаньях благотворных,
Коль для себя их вынужден беречь.
Пошлю тебе и книги, и закладки,
Чтоб в них увидеть жемчуг без труда.
Нам жизнь вдвоем была б светла и сладка,
Пока же — только встречи иногда…
Сколь долог путь заочных наставлений,
Столь краток убедительный пример:
Для глаз яснее суть определений,
Чем для ушей — истолкованье мер.
Платон и Аристотель были рады
Найти себе духовного отца:
Дал больше их уму сам нрав Сократа,
Чем все слова от первого лица.
Сегодня я прочел у Гекатона:
«Чего достиг я? — Другом стал себе!»
Раз рядом друг, без одиноких стонов,
Спокойно ты глядишь в глаза судьбе.
Кто понял это — многим станет другом,
Он понял суть нехоженных дорог.
Кто одинок — всегда в порочном круге…
Без помощи, поддержки.
Будь здоров.
Луцилия приветствует Сенека!
Я рад любому твоему письму.
Попробуй, убери всех дел помехи:
Делами мы посажены в тюрьму.
Не к праздности взываю, а — к досугу:
В открытом море проведя всю жизнь,
Найди для смерти гавань без испуга,
Где можно тихо голову сложить.
Теперь ты выбирать уже не волен:
Известностью избалован судьбой.
Твой свет, хоть погружайся в недра штолен,
Сияет в том, что сделано тобой.
Есть те, с кем ты не можешь жить в разлуке?!
А те, кто будут ждать тебя, скорбя?! —
Вот так! Поймешь, что стоит меньшей муки
Терять других, чем…самого себя.
Что ищешь? Исполненья всех желаний?-
Цепи их бесконечна череда…
Уж лучше… нож на шее в твердой длани,
Чем без конца под их ярмом страдать.
Что выберешь: нехватку в изобильи,
Или — в нужде, но, с сытостью вдвоём?
Пока на всё ты заришься бессильно,
Все зариться готовы на твоё.
Каков же выход? Думай сам, как хочешь…
Твоя судьба теперь в твоих руках.
Чем более успехов, выше почесть —
Тем хуже сон, что омрачает страх.
«Удары молний бьют всегда в вершины» —
То — Мецената мысли-изразцы…
Он плохо кончил, в пуховых перинах,
А, мог дать красноречья образцы…
Закончу вновь словами Эпикура:
«Смотри, с кем ешь и пьешь, потом — что ешь.»
В уединеньи — поле для культуры,
Среди твоих «друзей» — полно невежд.
Ты, делая другим благодеянья,
В них ненависть скорее обретешь.
Не всем на пользу наши подаянья,
В ответ имеем — зависть, гнев и ложь.
Покуда нет ума, послушай мудрых:
Не всем дари добро свое и кров,
Разочарован меньше будешь утром,
И будешь спать спокойней.
Будь здоров.
Луцилия приветствует Сенека!
Шум Сатурналий слышится вокруг,
Весь город в лихорадке, взрывы смеха…
Для нас ли эта радость, добрый друг?
В такие дни, душой владея строго,
Увидишь: ее твердость высока.
Не предавайся радости убогой
Толпы, что веселится в колпаках.
Когда толпа от пьянства в рвоте плачет,
Умеренный не выделится в ней:
Он делает все то же, но иначе,
Ведь праздники не только для свиней.
Попробуй, по совету Эпикура,
Диету соблюдая день за днем,
В суровость платья облекать фигуру…
Ты скажешь: «Так чего ж бояться в нем?»
Солдата закаляют перед боем,
Чтоб проявлял он доблести в бою.
Кто знал нужду, тот впредь уже спокоен,
И не боится за судьбу свою.
Ты два-три дня поспал в простой кровати,
Иль хуже — был подушкой дерна пласт?
Когда фортуне будем мы некстати,
И гневаясь, она все это даст.
Не думай, будто чем-нибудь особым
Ты занят в упражнении таком.
Таков, от колыбели и до гроба,
Удел для многих тысяч бедняков.
Напомню, что наставник наслаждений,
Мог жить, не тратя асса на еду…
Кто наслаждался в час ограничений,
При случае, потерпит и беду.
В тюрьме обильней кормят осужденных,
И, даже тех, кого должны казнить…
Не бойся быть фортуной побежденным:
Кто закален — удары отклонит.
Достоин Бога, поднятый из праха,
Когда ему богатство нипочем.
Владей богатством, но владей без страха,
Все преходяще: слава, и почет.
Знай: «Сильный гнев кончается безумьем.»
Лишь запали — сгорит вязанка дров…
Пусть разум твой сигналит, словно зуммер:
Не стоит волноваться.
Будь здоров.
Луцилия приветствует Сенека!
Ты знаешь: мудрость — счастия залог.
Когда б все знал «от альфы до омеги»,
То стать счастливей ты б уже не смог.
Но, очевидное нуждается тем боле
В развитии…(Не споришь?- Я ведь прав.)
Усердные занятья твою волю
Сумеют превратить в прекрасный нрав.
Надеюсь я, не будучи уверен
В тебе. И от тебя хочу того ж…
Ведь нет причин в себя легко поверить,
Пока свои дела не разберешь.
Нам мудрость — не приятный день без скуки,
А крепость и умеренность души.
Ее совет — важней любой науки
Для тех задач, что следует решить.
Пусть кто-то тебе скажет: «Что в ней проку?
Всем правят случай, рок иль Божество.»
Но, мудрость учит: не сдаваться року,
Сносить случайность, и познать Его.
Пока — не время знать, что в нашей власти,
И здесь с решеньем незачем спешить.
Порыв души — твоя дорога к счастью,
Коль станет… состоянием души.
Подарок: «Если духом ты — с природой,
То обеднеть не сможешь никогда.
А, если будешь слушать гул народа —
С богатством распрощайся навсегда.»
Да — Эпикур… Природа жаждет мало,
А людям — бесконечно, что ни дай.
Все думают: еще бы не мешало…
Излишества не ведают стыда.
У естества — предел перед глазами,
А ложность мнений — бездна всех морей…
Путь к цели — на дороге, где ты замер.
Блуждание — убьет тебя скорей.
Когда, пройдя сто дней, тебе осталось
До цели больше дней, чем комаров,
Знай: цель та — не природою рождалась,
В ней виден путь излишеств.
Будь здоров.
Луцилия приветствует Сенека!
Я чувствую: и старость — позади,
От немощи — с трудом подъемлю веко,
Но, радостна душа в моей груди.
Пороки — погибают вместе с телом,
Душа — переживает свой расцвет.
Ликуя, спорит: «Мне совсем нет дела,
До многих, утомивших тело лет.»
Мне разобраться следует спокойно,
Чему обязан скромности теперь:
То ль мудрость призывает жить достойно,
То ль возраст говорит: Закрыта дверь.
Не хочется того, что не по силам…
Поверишь ли, но этому я рад!
Раз оболочка тела износилась,
Зачем преодоление преград?
Поверь, что это — подлинное счастье:
Не падать, а — легко сходить на нет,
Природа уменьшает в нас участье,
Теряет яркость ежедневный свет.
Покажет смерть: какие достиженья,
Я подготовил к встрече без румян.
И есть ли повод к самоуваженью,
Слова — не лицедейство и обман?
Отбрось людское мненье — ненадежно…
Отбрось науки, что решали спор…
Что б ни твердили — это все ничтожно,
Когда вершится смерти приговор.
Вот мой подарок: «Размышляй о смерти!»
(Вновь подсказал любезный Эпикур,
Чуть потерпи, открою свои дверцы,
Философы не ищут синекур.)
«Зачем о смерти думать? Что тревожить
Для радостей отведенные дни?» —
Что опытом проверить мы не сможем,
Тем более, умом понять должны.
Кто не боится смерти, тот свободен.
Свобода — это высший из даров!
С любовью к жизни — думай об уходе,
Держи открытым выход.
Будь здоров.
Луцилия приветствует Сенека!
Недавно я за город выезжал…
Что ж вижу: все платаны, как калеки,
А их собственноручно я сажал.
Моя усадьба потеряла внешность:
Крошатся камни, крыша потекла.
И в том — не управителя небрежность,
Он говорит: «Усадьба отжила.»
Ее я тоже строил, полон силы…
Хоть не вернуть давно минувших дней,
Не стынет кровь в предчувствии могилы —
Дышу теперь я глубже, и ровней.
Что за старик стоит в сенях у двери?
Я не хочу чужого мертвеца…
«Ты кукол мне дарил.» Возможно ль верить? —
То, сын слуги…на взгляд — старей отца.
Я стар. Но старость — то же наслажденье,
Вкусней всего — последние плоды,
И дети — как прекрасное виденье,
Когда уходят детства их следы.
Тому, кто пьет — милей последний кубок,
Который довершает путь ко дну,
От предыдущих — только след зарубок.
Как сладок вдох, пред тем, как утонуть.
Ты скажешь: «Смерть мила?! — Невероятно…
Да, как ей можно отдавать поклон?!» —
Всех возрастов воистину приятней,
Когда вся жизнь несется под уклон.
Все знать должны, что час смертельный близок,
И юноши, и зрелые мужи:
Не возрастом диктован этот список,
Уходит тот, кто… жизнь свою прожил.
Не видел стариков настолько дряхлых,
Чтоб в лишний день поверить им нельзя,
Так, день за днем, их счет фортуна-пряха
Отмеривает пальцами скользя.
«Один день равен всякому другому» —
Так говорил туманный Гераклит.
Настанет день, и все впадают в кому,
И все, что так болело — не болит.
Любой свой день живи, как день последний,
«Прожита жизнь» — скажи, ложась ко сну…
Не так уж страшно, ведь бессмертье — бредни…
А утром… Бог поможет жизнь вернуть.
Скажу еще: «В нужде живется плохо,
Но нет нужды, чтоб жить тебе нуждой.»
Осилишь путь, с благословенья Бога,
Чтоб одолеть нужду свою трудом.
Ты скажешь: «Это — фраза Эпикура…
На что тебе, его венок, лавров?»
Вся истина, что есть в литературе —
Моя, готов делиться.
Будь здоров.
Луцилия приветствует Сенека!
Ты пишешь, что письмо отдаст твой друг,
И, тут же, заклинаешь, чтоб вовеки
Не рассказал ему, про «тайну двух».
Определись — он друг тебе иль недруг?
Раз друг, так он с душой твоей един —
Не спрячешь ничего в душевных недрах…
А, может, он — «случайный господин»?
Сперва суди: достоин ли он дружбы?
А, коль решил — доверься, как судьбе.
Подозревая, делаешь ненужным
И вероломным друга сам себе.
Один — готов доверить все прохожим…
Другой — себе не может доверять…
Кто верит всем — тот благородней, все же,
Рискуя на доверьи потерять.
Кто суетлив — достоин уваженья?! —
Страсть к суете рождает слабый дух.
Кто экономит каждое движенье —
Изнежен и распущен, милый друг.
Как написал Помпоний в кои лета:
«Есть люди, для кого милее тьма,
Настолько, что они не видят света!» —
Вот пища для души, и для ума!
Нам нужен отдых, если сделал дело.
И ночь нужна, раз день твой был суров,
Кто мудр — тот сочетает все умело,
Советуясь с природой.
Будь здоров.
Луцилия приветствует Сенека!
Поговорим о мужестве с тобой.
Атлет, что не имел кровоподтека,
Не может выходить с отвагой в бой.
Когда тебя преследуют проблемы,
То, ты под ними — как на пашне вол,
Показываешь мощь, ведь знаем все мы,
Что мужество не терпит произвол.
Удар фортуны, вместо ее приза,
Ты часто ощущаешь над собой…
Но, доблесть возрастает, если вызов
Ей брошен неподатливой судьбой .
Нас меньше мучит то, что муки стоит,
Чем домыслы о том, что может быть.
И этот говорит тебе не стоик,
Для стоиков — совсем ничтожен быт.
Тебя от преждевременных страданий
Я оградить пытаюсь. Для чего
Тужить о том, что, может, не настанет?
И, уж наверняка, что нет его.
Страданий увеличиваешь меру,
Измысливая их предотвратить.
С испугу, эфемерную химеру
Способны мы в реальность превратить.
Когда тебе твердят, как ты несчастен,
И горько плачут над твоей бедой,
Попробуй разобрать беду на части:
Все может оказаться ерундой.
Ты спросишь: «Вдруг тревоги не напрасны?
Не лучше ли, заранее копнуть?»
Здоров? Свободен? — Значит все прекрасно
А в будущность — успеешь заглянуть.
Не торопись прийти к чужому мненью,
Хотя б оно и принято толпой.
Его подвергни личному сомненью:
Все хрупкое — повергнуто стопой.
Всё сущее свою имеет меру,
Ведь мера в нем содержится сама.
Страх гибелен — как жизнь без чувства веры,
Без мудрости, без смысла, без ума.
Когда придет страданье, будешь страждать…
Зачем ему навстречу нам бежать?
Так мы себя наказываем дважды
Тем, что вполне могли бы избежать.
Бывает, что фортуна промахнется
(Не все же ей бывает попадать),
И меч, что наших плеч уже коснется,
Вдруг падает, не причинив вреда.
Когда беда встает зловещим роком,
Найди в себе запас душевных сил.
Попробуй одолеть порок пороком —
Хоть у надежды помощь попроси…
Коль счет надежд и страхов видишь равным,
И не находишь правильной черты,
Поверь надеждам — их считай за правду,
И в лучшее поверить должен ты!
Постыдны мне столь слабые лекарства…
Пусть даже смерть низвергнет твою жизнь…
Возможно, что за ней увидишь царство,
Что мужеством сумеешь заслужить.
«Все время начинает жизнь сначала
Кто глуп, как группа юных школяров.»
(То — Эпикур, опять, как обещал я,
Мне плагиат не нужен).
Будь здоров.
Луцилия приветствует Сенека!
Согласен — тело следует беречь…
Не становись рабом его опеки,
Достоинство его швыряет в печь.
Страшны нам бедность, боли и насилье,
Последнее — опаснее всего,
Оно приходит, как бы ни просили
Не трогать, и ужасен вид его:
Представить страшно, (пусть — нам только снится),
Как, с пышной свитой, цепью и плетьми,
Оно ввергает нас во мрак темницы
С надеждами, женою и детьми.
Лишь видом арсенала средств для пытки
Палач способен жертву побеждать:
И жертвы оставляют все попытки
Сопротивленья, в страхе от вреда.
Кого нам больше следует бояться:
Правительство, сенат или народ?
От гнева власть имущих уклоняться
Ты должен, как от бури мореход.
Как уклониться от угрозы черни?-
Не пожелай того же, что она.
Не будь богатым, чтобы в час вечерний
Не встретила разбойников стена.
Избегни зависть, ненависть, презренье.
Как? — Только мудрость может дать совет.
Умеренность воздаст тебе прозреньем,
Как равноудалиться этих бед.
Заняться философией пристало —
И погрузиться в глубину идей.
Не верю, чтобы это имя стало
Ругательным, не чтимым у людей.
Но заниматься этим нужно тихо:
Взять — Марк Катон, вмешавшийся в войну…
Философ был, но кончил горьким лихом:
Вслед за Помпеем он пошел ко дну.
Ты скажешь: Побеждает только лучший? —
И худшим достается блеск побед.
Твое ли это дело? Часто, случай
Способен отделить успех от бед.
Могу ли я сказать: Не будет горя
Тому, кто эти правила блюдет?
Опасней кораблю в открытом море,
Чем в гавани, коль вовремя войдет.
Чья предприимчивость неугомонна —
Рискует, чтоб снискать корзину роз.
Бывает, что погибнет невиновный,
И праздность не спасает от угроз…
Кто мудр, тот видит замысел вначале
И знает путь, не покидая створ:
Когда корабль от берега отчалил —
Готов уже фортуны приговор.
«Получит радость от владенья златом
Лишь тот, кто не боится за добро.»
Прими сей лозунг ежедневной платой,
Опять хвалю чужое.
Будь здоров.
Луцилия приветствует Сенека!
О двух друзьях…здесь разные пути:
В одном должны мы выправить огрехи,
В другом должны пороки извести.
Ты скажешь, что его не переделать:
За сорок…не найти душе врача.
Не будем назначать себе предела,
Болезни застарелые леча.
Я предпочту остаться без успеха,
Чем веру без попытки хоронить.
Благая мысль в душе рождает эхо,
И может эту душу изменить.
Второй еще краснеет, согрешая,
И мы должны поддерживать в нем стыд,
Ведь только стыд, возможно, помешает
В момент, когда он вновь грешить решит.
А с ветераном, надо осторожней,
Чтоб он в душе поверить мог в себя.
Пороки отступили в нем? Возможно…
Вернутся скоро, душу теребя.
Ты прав, что ограничил свою ношу
Желаний и обязанностей груз.
Они, как полуночная пороша,
Заносят путь к блажеству без обуз.
«Все делай под надзором Эпикура.»-
Вот мой подарок. Обуздай порок
С ним вместе. Философия, культура
Сажают грех в незыблемый острог.
Пока не станешь добрым человеком,
Чтоб не грешить в тени густых дубров,
Пусть рядом неотрывно будет Некто,
Следящий за тобою.
Будь здоров.