Восстань из пепла, Севастополь,
Герой, прославленный навек!
Твой каждый уцелевший тополь
Взлелеет русский человек.
Те камни, где ступал Нахимов,
Нам стали дороги вдвойне,
Когда мы, нашей кровью вымыв,
Вернули их родной стране.
Израненный, но величавый,
Войдешь ты в летопись веков —
Бессмертный город нашей славы,
Святыня русских моряков.
И наши дети внукам нашим
Расскажут в бухте голубой,
Как гордо ты стоял на страже,
Прикрывши Родину собой!
Закаляйся, если хочешь быть здоров!
Постарайся позабыть про докторов.
Водой холодной обтирайся, если хочешь быть здоров!
Будь умерен и в одежде и в еде,
Будь уверен на земле и на воде,
Всегда и всюду будь уверен и не трусь, мой друг, нигде!
Ты не кутай и не прячь от ветра нос
Даже в лютый, показательный мороз.
Ходи прямой, а не согнутый, как какой-нибудь вопрос!
Всех полезней солнце, воздух и вода!
От болезней помогают нам всегда.
От всех болезней всех полезней солнце, воздух и вода!
Бодр и весел настоящий чемпион,
Много песен, много шуток знает он.
А кто печально нос повесил, будет сразу побежден!
Мамы, папы! Не балуйте вы детей —
Выйдут шляпы вместо правильных людей.
Прошу вас очень, мамы, папы: — Не балуйте вы детей!
Мне о спорте все известно, мой родной,
Зря не спорьте вы поэтому со мной.
Прошу,— пожалуйста, о спорте вы не спорьте, мой родной!
Ах, сам я не верил, что с первого взгляда
Любовь налетит, как гроза.
Ах, сам я не думал, что могут солдата
Поранить девичьи глаза.
Не знал я, не ведал, что пули быстрее
Сердца поражает любовь.
Не думал, что сабли казацкой острее
Густая и темная бровь.
Ах, сам я не верил, что буду я вскоре
У девушки робкой в плену.
Не знал я, что в милом и ласковом взоре,
Как в море, навек утону.
И жаждой томимый, и солнцем палимый,
Я многие страны прошел,
Но лучше моей дорогой и любимой
Нигде на земле не нашел…
Хоть рекламировать себя я не привык,—
Считаю это ниже своего достоинства,—
Но все ж прошу учесть: я автор-фронтовик,
Обслуживающий искусством наше воинство.
Я написал до тысячи вещей,—
Перечислять их я из скромности не буду,—
И сам я исполняю их, и вообще
Они проходят «на ура» повсюду!
Что? Какова тематика моя?
Я просто вам ответить затрудняюсь!
Ну, как бы вам сказать… Все обнимаю я:
И фронт и тыл… Сажусь — и откликаюсь!
Я выступал в Чите, в Алма-Ате,
Не уставал творить среди эвакуаций,
Имею отзывы на сто одном листе
От девяносто четырех организаций!
А тут недавно я на энском фронте был,—
Сказать, где именно,— я не имею права…
Там был такой успех!.. Я точно пьян ходил,
И только тут узнал я, что такое слава!
Что? Почему я вам все это говорю?
Да потому, что я заброшен и обижен.
Я, так сказать, творю, я, так сказать, горю —
И до сих пор к себе внимания не вижу!
Ведь я пришел в литературу не вчера.
Мои коллеги представляются к награде.
Считаю, и меня отметить бы пора,
А кстати и жену: она в моей бригаде!
Я к вам хожу десятый раз подряд,
Чтоб получить какую-то жилплощадь!
Мой шурин — лауреат, мой деверь — депутат,
А я с женою должен жить у тещи?!
Помилуйте. Ведь это же позор!
Мне надоели глупые отписки!
Мой дед был партизан, мой дядя — прокурор,
И сам я крестный сын заслуженной артистки!
Мне некогда мотаться к вам сюда,
Меня нельзя равнять по всяким прочим,
Троюродный мой брат — теперь Герой Труда,
И скоро будет награжден мой отчим.
Какие справки вам еще нужны?
Вот лучший документ — центральная газета.
И в ней портрет. Вы знаете, кто это?
Нет?! Это мало, что герой войны,—
Он бывший муж моей родной жены!
Ну?.. Что вы скажете теперь? Я жду ответа!
Что? Кто такой я сам? Так я же все сказал.
И к заявленью справки все подшиты…
Везде я все в два счета получал,
И лишь у вас такая волокита!
Когда же будет этому конец?
Поймите, наконец, мы без угла, без дома!
Да, я забыл сказать: моей жены отец
Служил секретарем у бывшего наркома.
У меня игрушек много —
Трудно сразу перечесть:
Есть железная дорога,
Домик есть и куклы есть.
Только Мишка лучше всех —
Плюшевый, нескладный,
У него пушистый мех
Светлошоколадный.
Каждый день, когда из школы
Возвращаюсь я домой,
Я смотрю, где мой веселый,
Желтоглазый Мишка мой.
Здравствуй, Мишенька, Мишук,—
Плюшевый, нескладный!
Я люблю тебя, мой друг
Светлошоколадный!
В куклы я когда играю,
Он всегда идет в игру,
На дворе когда гуляю,
Я его с собой беру.
Мой Мишук всегда со мной —
Плюшевый, нескладный,
Теплый, добрый и смешной,
Светлошоколадный!
Кто сказал, что надо бросить
Песни на войне?
После боя сердце просит
Музыки вдвойне!
Нынче — у нас передышка,
Завтра вернемся к боям,
Что ж твоей песни не слышно,
Друг наш, походный баян?
После боя сердце просит
Музыки вдвойне!
Кто сказал, что сердце губит
Свой огонь в бою?
Воин всех вернее любит
Милую свою!
Только на фронте проверишь
Лучшие чувства свои,
Только на фронте измеришь
Силу и крепость любви!
Воин всех вернее любит
Милую свою!
Кто придумал, что грубеют
На войне сердца?
Только здесь хранить умеют
Дружбу до конца!
В битве за друга всю душу
Смело положат друзья.
Ни расколоть, ни нарушить
Дружбы военной нельзя!
Только здесь хранить умеют
Дружбу до конца!
Кто сказал, что надо бросить
Песни на войне?
После боя сердце просит
Музыки вдвойне!
Пой, наш певучий братишка.
Наш неразлучный баян!
Нынче — у нас передышка,
Завтра — вернемся к боям.
После боя сердце просят
Музыки вдвойне!
Дрались по-геройски, по-русски
Два друга в пехоте морской:
Один паренек был калужский,
Другой паренек — костромской.
Они точно братья сроднились,
Делили и хлеб и табак,
И рядом их ленточки вились
В огне непрерывных атак.
В штыки ударяли два друга, —
И смерть отступала сама!
— А ну-ка, дай жизни, Калуга?
— Ходи веселей, Кострома!
Но вот под осколком снаряда
Упал паренек костромской…
— Со мною возиться не надо…-
Он другу промолвил с тоской.-
Я знаю, что больше не встану, —
В глазах беспросветная тьма…
— О смерти задумал ты рано!
Ходи веселей, Кострома!
И бережно поднял он друга,
Но сам застонал и упал.
— А ну-ка… дай жизни, Калуга!
Товарищ чуть слышно сказал.
Теряя сознанье от боли,
Себя подбодряли дружки,
И тихо по снежному полю
К своим доползли моряки.
Умолкла свинцовая вьюга,
Пропала смертельная тьма…
— А ну-ка, дай жизни, Калуга!
— Ходи веселей, Кострома!
Где он служит, кем он служит,—
Неизвестно никому,
Но везде обед и ужин
Предложить спешат ему.
Для него всегда готовы
Потерять билет в кино,
И его любое слово
Пьют, смакуя, как вино.
При его тупых остротах
Все смеются через край,
Для него — повсюду отдых.
Для него — повсюду рай.
Жены, девушки и дети
Смотрят только на него,
Точно нет нигде на свете
Интересней никого.
— Кто же он? Герой? Писатель?
Путешественник? Актер?
Музыкант? Изобретатель?
Тенор? Кинорежиссер?
Мне ответили на это:
Он… ну, как бы вам сказать…
Он — никто… но как-то, где-то
Все умеет доставать!
Колыбельная
Баю-бай! Мы спим не дома,
Люди мимо нас идут.
Нам закроет глазки дрема.
Ничего! Уснем и тут!
Там вверху готовы к бою,
Там глядят зенитки с крыш,—
А таким, как мы с тобою,
Надо прятаться, малыш.
Черный враг летит неслышно,
Хочет город наш бомбить,
Хочет всех таких малышек,
Всех ребяток перебить.
Но злодеи не прорвутся —
Мы придумали хитро:
Папы все — с врагом дерутся,
А малышки все — в метро!
Нет у нас кроватки нашей,
Нет игрушек под рукой,
Но зато нам враг не страшен,
И надежен наш покой.
Мы запомним эти ночи
И сирен тревожный клич…
Спи спокойно, мой сыночек,
Спи, мой маленький москвич!
Разобьют врага герои,
Будет вновь Москва сиять,
И, как прежде, мы с тобою
Будем дома сладко спать.
А за окнами квартиры,
И кипуча и жива,
Песню стройки, песню мира
Будет петь тебе Москва.
Товарищ, русским языком вам объясняю:
Петров обедает, его в отделе нет.
Когда придет? Откуда же я знаю,
Как скоро он закончит свой обед!
Что? Вы, пожалуйста, товарищ, не кричите.
Я узнаю ваш голос третий раз,
И вы напрасно на меня ворчите:
Я вовсе не обязан слушать вас.
Как? Вы с утра не в силах дозвониться?
Ну, значит, он ушел в столовую с утра.
Конечно, десять раз пора бы возвратиться,
Я тоже полагаю, что пора!
Да, безобразие! Вполне согласен с вами!
Да, уж работничек, чтоб черт его побрал!
Вот, вот! Как раз такими же словами
И я его раз двадцать пробирал!
Возможно, он приписан к двум столовым,
А может, к трем… Да нет! Я не шучу!
Я должен встретиться с товарищем Петровым
И третий день поймать его хочу.
Хочу — и не могу: обедает — и баста!
А я уж приходил в любое время дня.
Скажите, ну, а вы встречались с ним хоть раз-то?
Нет? Значит, и у вас совсем как у меня!
Петренко — тоже нет, ушел обедать тоже.
И Петерсона — нет, и Петросяна — нет.
Да нет! Я не шучу! Зачем? Помилуй боже!
Все учреждение закрыто на обед!
Чьи там фигуры стоят на крышах
В синем мраке московских ночей?
Это на вахту отважно вышел
Отряд пожарников-москвичей.
Кто у подъезда неутомимо
Ходит бесшумно взад и вперед?
Это хранит свой город любимый
Бдительный сторож, москвич-патриот.
Кто эти люди, что взглядом острым
Зорко впиваются в сумрак ночной?
Это советские братья и сестры,
Люди великой семьи одной.
Днем на фабриках и на заводах
Каждый работает за четверых,
А ночью, забывши про сон и отдых,
Они стоят на постах своих.
Люди самых разных профессий,
Седые и юные — в общем строю
Обороняют сегодня вместе
Большую родную Москву свою.
Каждый сказал себе: «Будь, как воин,
Дни боевые, и жизнь горяча!
В грозное время будь достоин
Славного имени москвича!»
В больной фашистской голове
Благоразумья нету и в помине.
Наполеон — и тот обжегся на Москве,
А Гитлер — просто прогорит в Берлине!
Напряженно трудясь день и ночь,
Проверяют себя патриоты:
«Чем мы фронту сумели помочь —
Славной армии нашей и флоту?»
В нашей грозной священной войне
Нет различья меж фронтом и тылом.
То, что делал ты, делай вдвойне
С неустанным стараньем и пылом.
Сталевар, тракторист, продавец,
Врач и техник, швея и ученый,—
Каждый нынче народный боец
Общей армии многомильонной.
Все мы, каждый на месте своем,
Побеждать помогаем героям,
Все мы сводку победы куем,
Все могилу для недруга роем.
Каждый день, каждый час, каждый миг
Ты цени, не теряй его даром.
Пусть твой труд помогает, как штык,
Боевым, смертоносным ударом.
Как боец, не жалеючи сил,
Будь всегда начеку и на месте,
Чтобы труд твой воистину был
Делом доблести, славы и чести.
Как боец, как герой-патриот
Будь на службе, в семье, на заводе,—
Ведь победа сама не придет —
Труд геройский к победе приводит!
Вставай, страна огромная,
Вставай на смертный бой
С фашистской силой темною,
С проклятою ордой!
Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна, —
Идет война народная,
Священная война!
Как два различных полюса,
Во всем враждебны мы:
За свет и мир мы боремся,
Они — за царство тьмы.
Дадим отпор душителям
Всех пламенных идей,
Насильникам, грабителям,
Мучителям людей!
Не смеют крылья черные
Над Родиной летать,
Поля ее просторные
Не смеет враг топтать!
Гнилой фашистской нечисти
Загоним пулю в лоб,
Отребью человечества
Сколотим крепкий гроб!
Встает страна огромная,
Встает на смертный бой
С фашистской силой темною,
С проклятою ордой.
Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна, —
Идет война народная,
Священная война!