1. Арцыбашева
Лежу в гробу и женщин не целую…
Прохожий, это — общая судьба!
Зайди ж, как Санин некогда, в пивную
И помяни усопшего раба.
2. А. Каменского
Пофилософствуй, путник-друг,
Как всё превратно в этом мире:
Любить жену, иметь две пары брюк —
И написать рассказ «Четыре»!
3. Кузмина
Горькую банщик запьет, не утешатся Эйленбург с Мольтке…
Шутка ли: нет Кузмина, Гарден же пишет статья
4. Муйжеля
Он для народа сделал больше всех,
Взывая каждою строкою:
Снабдите русского крестьянина землею,
Иль повесть напишу длиннее втрое,
Чем «Грех».
5. Г. Чулкова
Смелой рукою стучись ты
В двери блаженной страны.
О, если бы все анархисты
Были бы так же страшны!..
6. Брешко-Брешковского
Сей писатель умер от удара,
Ибо днем и ночью он строчил,
Отсылая четверть гонорара
В магазин бумаги и чернил.
И понеслися они в урагане высоко, высоко…
Синее море под ними, шумя, разостлалось без краю,
Волны ходили, дробясь, и сверкала холодная пена,
Ярко сверкала внизу, рассыпаясь серебряной пылью.
Мерно потом проносились они над пустынной землею,
Слышали пение ветра и нежно дрожали всем телом,
Запах вдыхая цветов и любуясь манящим узором.
…Долог был путь их воздушный, и выше они поднялися,
Выше они поднялися над царством цветов и туманов.
Было мертво, и печально, и тускло в пустынях эфира,
Вздрогнув, порвалися струны и звуков внезапно не стало.
Только стучали сердца, два созвучные сердца стучали,
Два палящие взора встречались, сближались, сплетались,
Два палящие взора — лучи загоревшихся душ их,
Вечным огнем загоревшихся душ их, зажженных любовью.
1.
Прошлой ночью злобно пела вьюга,
Снег сковал густую зелень елей.
Поутру пришла моя подруга,
Принесла венок из иммортелей.
Вся в снегу железная решетка,
Вся в снегу встречает солнце утра,
На морозе ласково и четко
Расцветают краски перламутра.
Ты с креста стряхнула легкий иней
И венок к распятью прикрепила.
Зацвела под снежною пустыней
И вздохнула тихая могила.
Уходя, ты крест поцеловала…
Миг свиданья беден был и краток,
Но на влажном зеркале металла
Детских губ остался отпечаток.
2.
Тень от черного креста
На могильном ляжет камне…
Ах, вечерняя мечта
Упоительно близка мне.
Рано, рано, подожди!
Ночь еще не победила —
Злые чары на пути
Восходящего светила.
Вот, прозрачней стала высь,
Лунный отблеск множит тени,
Хрупким золотом зажглись
Посветлевшие ступени.
Тайна смерти — позади,
Тайна неба — у порога…
Рано, рано, подожди…
Подожди велений Бога.
3.
Я побежден неведомою силой,
Я приношу невидимому дань.
Проходят дни. Над скорбною могилой
Сплетает время призрачную ткань.
Мой прах истлел. Враждебные стихии
Разрушили могильную плиту.
Венки из роз, поблекшие, сухие,
Истлели, прикрепленные к кресту.
Я слышу: путник бродит меж холмами,
Минувшего отыскивая весть,
И надпись, полустертую годами,
Припав к земле, пытается прочесть.
И не найдя ответного призыва,
В могильных снах прозрев свою судьбу,
Встает с земли и думает тоскливо
Об имени уснувшего в гробу.
День сгорел. Поплыли в сумрак черный
Терема, бойницы и зубцы.
Собирались к паперти соборной
Христа ради нищие слепцы.
Проходил с царицей царь к вечерне,
Проходил, стрельцами окружен.
Позади — нестройный ропот черни,
Гром оружья, колокольный звон.
У слепых безрадостные лица,
И лампады меркнут, не горя,
И, понурясь, бледная царица
Оперлася на руку царя.
Из казны, казны своей богатой
Царь дарит убогих и слепцов.
Следом ходит шут его горбатый,
Тешит двор игрою бубенцов.
Потускнели ризы и оклады,
Замер, смолк слепых убогий хор…
Царь с царицей, стоя у ограды,
На высокий крестятся собор.
За оградой — рев и гул победный,
Вкруг царя — бояре и попы.
Ходит шут, звенит игрушкой медной
И мигает в сторону толпы.
За гранями узорного чертога
Далеких звезд, невидимый мирам,
В величии вознесся к небесам
Нетленный храм Неведомого Бога.
К нему никем не найдена дорога,
Равно незрим он людям и богам,
Им, чьи судьбы сомкнулись тесно там,
У алтаря Неведомого Бога.
За гранью звезд воздвигнут темный храм.
Судьбы миров блюдет он свято, строго,
Передает пространствам и векам.
И много слез, и вздохов тяжких много
К нему текут. И смерть — как фимиам
Пред алтарем Неведомого Бога.
Б. Кирпичниковой
Ночью сон наш нежат вьюги, к утру будят холода.
На заре, в туманном круге, солнце греет сталь пруда.
Мы живем в высоком доме, под горой увядший сад.
В полдень, в радостной истоме, стекла алые дрожат.
На куртинах, под балконом, георгины отцвели.
Целый день с прозрачным звоном режут небо журавли.
Ветер поле обвевает, в полдень прячется в овраг,
На закате налетает, рвет и треплет красный флаг.
Чье-то тихое мерцанье гаснет трепетно вдали,
Чье-то звонкое молчанье сторожит покой земли.
Сходит день в чужие страны, стынет низкий небосвод,
И опять поют туманы, водят бури хоровод.
Вихри бьются в стены дома, крутят мутное кольцо,
Зацветающая дрема тихо всходит на крыльцо.
Сумрак сердца не встревожит, вьюга снов не замутит,
Светлый день безбурно прожит и любовью перевит.
Из мрамора, звенящего победно,
Мы поклялись воздвигнуть стройный храм.
Ничтожные! Как сердце наше бедно,
Как далеко от праха к небесам!
Прервался труд, и храм наш недостроен;
Среди долин пятном белеет он;
Весенний ветер дышит из пробоин
И обвевает линии колонн.
Да пыль кругом ложится голубая,
Крутясь в лучах полдневного тепла,
И уж трава, душистая, сырая,
Меж мраморов разбитых поросла.
Но близок сердцу храм незавершенный
………………….
………………….
Я стучался в сердца людские,
Молчаливой не вняв земле:
Укажите пути всеблагие,
Направьте в туманной мгле.
Были холодны, были враждебны
Пресыщенные взоры их,
Славословья, гимны, молебны
Заглушили трепетный стих.
Ныне верю, что камни живы
И живые мертвы сердца,
Ныне знаю — мгновенья лживы
И безмерна лишь святость конца.
Между мной и ликующим миром
Никогда не поблекнет тень.
Возжигайте ладан кумирам,
Возжигайте — но близок день!
Сердце еще не разбилось —
Верит, и любит, и ждет…
Целую ночь ты молилась,
Целую ночь, напролет.
Пламя свечи трепетало,
Дымно горело, темно.
Поздняя вьюга стучала
Сослепу в дверь и в окно.
Поутру злобным порывом
Ветер свечу погасил.
Я по тоскующим нивам,
Плача, тебя проводил.
Сердце еще не разбилось —
Верит, и любит, и ждет.
Грустно со мной ты простилась,
Гордо пошла ты вперед.
Шла ты с душою открытой,
Шла в опустевших полях…
Бог тебе будет защитой
В чуждых и дальних путях!
Отзвенели, порвались струны,
Поблекли слова любви.
Дали мутны, гремят перуны,
И небо, все небо в крови.
Точит кровь по снегам узоры,
Зажигает зарево днем,
И людские темные взоры
Кровавым горят огнем.
Я ее проклинаю всей силой,
Всей силой живой души,
И мой голос, мой крик унылый
Не один, не замрет в глуши.
Любовь и во мраке светит,
Любовь зовет и в огне…
Друг, безвестный друг мой ответит,
Издалёка ответит мне.
Тайны неба не раскрыты,
Знаки звезд не сочтены.
Чутко каменные плиты
Стерегут немые сны.
Меж могильными холмами
Бродит Ночи и Утра ждет.
Вечность веет над крестами
Нить забвения плетет.
Под холодною землею
Тлеют спящие в гробу;
Время властною рукою
Заметает к ним тропу.
За оградою могильной
Даль безвестна и темна.
Спите с миром! Бог всесильный
Помнит ваши имена!
Все как было, все как прежде:
Ночь без сна,
Сердце, верное надежде,
Тишина.
Зимний вечер так же долог,
Так же тих;
Те же в окнах иглы елок
Ледяных;
Та же площадь возле дома
Широка.
Эта сказка так знакома,
Так близка.
Ночь светла, и ветер злится,
В окна бьет.
Тише, тише… Кто стучится
У ворот?
Никого. В окне понуром
Тихий след;
Под зеленым абажуром
Тот же свет;
И лампадка на ночь та же
Зажжена,
И дрожит в углу на страже
Тишина.
Так. Судьбе в слепые очи
Загляни:
Будут медленные ночи,
Будут дни.
Будет сказка без границы,
Без конца —
Скрип промерзшей половицы
У крыльца,
Тихий свет перед иконой,
Тень в углу
И от лампы круг зеленый
На полу.
Сердце отдано надежде,
Верь и жди:
Скорбный крест твой, как и прежде,
На груди.
Выйди в полночь. Площадь белая
Стелет саван у реки.
Гулко ночь обледенелая
Застучит в твои виски.
Месяц, облаком завешенный,
Глянет в дымное кольцо,
И, волнуясь, ветер взбешенный
Бросит снег тебе в лицо.
Стань, окованная холодом,
Там, где вскинут черный мост
Стихнет ветер. Пыльным золотом
Загорятся пятна звезд.
Над перилами чугунными
Перегнись и посмотри:
Вдоль реки цепями лунными
Зыбко пляшут фонари.
Свищет снег по дальним линиям,
Стынет, шепчется вода,
И, окутанные инеем,
Гулко плачут провода.
Что ты ждешь? Свистками грубыми
Утро рвет волшебный бред.
Там, над каменными трубами,
Встал мигающий рассвет.
Переулками разрытыми
Ночь из города ползет,
И кровавыми гранитами
Расцветает небосвод.
Хмуро камни просыпаются,
Стынет сердце… Отдохни.
За рекою зажигаются
Безнадежные огни.
В зеркала свинцово-синие
Слепо смотрится заря —
Это встал в короне инея
Белый призрак Декабря.
Страшно. Ушли, позабыли,
Громко смеялись окрест.
Знак завершившейся были —
Черный, из дерева, крест.
Умер. Мой гроб заколочен,
Крепко гвоздями забит.
Прах осквернен, опорочен,
Всеми забыт.
Мертвый я Богу покорен,
Медленно тлею в гробу.
Знаю, конец мой позорен —
Мне ль переспорить судьбу?
Мирно лежу под землею.
Жду. Завершился подсчет.
Поверху мутной рекою
Время течет.
Приходит, как прежде, нежданно —
Будить от тяжелого сна,
И новая радость желанна,
И новая боль не больна.
Но платья темнее надеты,
И тени длинней от ресниц,
И в пристальном взоре просветы
Лиловых, закатных зарниц.
Коснется рукою жемчужной,
Фиалками глаз ворожит —
И маятник никнет, ненужный,
И время, жестокое, спит.
Молчания я не нарушу,
Тебе отдаю я во власть
Мою воспаленную душу,
Мою неизбытую страсть.
Дышать твоим ровным дыханьем,
И верить твоей тишине,
И знать, что последним прощаньем
Придешь ты проститься ко мне.
В тот час, когда ужас безликий
Расширит пустые зрачки,
Взовьешься из черной, из дикой,
Из дикой и черной тоски.
Возникнешь в дыму песнопений,
Зажжешься надгробной свечой,
И станешь у смертных ступеней —
Стеречь мой последний покой.