Чайный домик, словно бонбоньерка,
В палисаднике цветущих роз,
С палубы английской канонерки
Как-то раз зашел сюда матрос.
Перед ним красавица японка
Напевала песни о любви.
И когда закатывалось солнце,
Долго целовалися они.
А наутро рано у причала
Канонерка выбросила флаг.
Отчего-то плакала японка,
Отчего-то весел был моряк.
Десять лет, как в сказке, пролетели.
Мальчик Билли быстро подрастал.
И глазенки серые блестели,
Он японку мамой называл.
— Где наш папа? — спрашивал малютка,
Теребя в руках английский флаг,
И в слезах ответила японка:
— Твой отец английский был моряк.
Наливай в бокал вина покрепче!
Много роз цветет в моем саду.
От вина становится мне легче,
Я в вине забвение найду.
Споем, товарищ боевой
О славе Ленинграда!
Слова о доблести его
На целый мир гремят.
Отцы вставали за него,
Гремела канонада,
И отстояли навсегда
Бессмертный Ленинград.
Живи, священный город,
Живи, бессмертный город!
Великий воин-город,
Любимый наш Ленинград!
Качает флаги на Неве
Осенний ночи ветер.
Ночь ясная, как светлый день,
Над городом плывет.
Ведь город Ленина один
На всем на белом свете.
Кто посягнул на честь его,
Пощады не найдет!
Живи, священный город,
Живи, бессмертный город!
Великий воин-город,
Любимый наш Ленинград!
Ветры над нами полощут
Шелка наших гордых знамен.
Идём мы на Красную площадь
В строю физкультурных колонн.
Не зря мы себя закаляем,
Не зря свои силы крепим:
Мы клятву товарищу Сталину
И Родине клятву дадим.
Под небом ясным
Страны прекрасной
Сегодня мы гимнасты и пловцы,
А гром пусть грянет
И час настанет, —
Мы завтра Красной Армии бойцы!
Напомнить врагам нашим надо,
Что мы при опасности вмиг
Спортивные сменим снаряды
На саблю, гранату и штык.
В тайге и в песках Каракумов,
Дорогой и горной тропой
Советской страны физкультурники
И с песней идут боевой.
Под небом ясным страны прекрасной
Сегодня мы гимнасты и пловцы,
А гром пусть грянет и час настанет, —
Мы завтра Красной Армии бойцы!
Тёмная ночь, только пули свистят по степи,
Только ветер гудит в проводах, тускло звезды мерцают.
В тёмную ночь ты, любимая, знаю, не спишь,
И у детской кроватки тайком ты слезу утираешь.
Как я люблю глубину твоих ласковых глаз,
Как я хочу к ним прижаться теперь губами!
Тёмная ночь разделяет, любимая, нас,
И тревожная, чёрная степь пролегла между нами.
Верю в тебя, в дорогую подругу мою,
Эта вера от пули меня тёмной ночью хранила…
Радостно мне, я спокоен в смертельном бою,
Знаю встретишь с любовью меня, что б со мной ни случилось.
Смерть не страшна, с ней встречались не раз мы в степи.
Вот и теперь надо мною она кружится.
Ты меня ждёшь и у детской кроватки не спишь,
И поэтому знаю: со мной ничего не случится!
Шаланды, полные кефали,
В Одессу Костя привозил,
И все биндюжники вставали,
Когда в пивную он входил.
Синеет море за бульваром,
Каштан над городом цветет.
Наш Константин берет гитару
И тихим голосом поет:
«Я вам не скажу за всю Одессу
Вся Одесса очень велика…
Но и Молдаванка и Пересыпь
Обожают Костю моряка».
Рыбачка Соня как-то в мае,
Причалив к берегу баркас,
Сказала Косте: «Все вас знают,
А я так вижу в первый раз!..»
В ответ, достав «Казбека» пачку,
Ей молвил Костя с холодком:
«Вы интересная чудачка,
Но дело, видите ли, в том:
Фонтан черемухой покрылся,
Бульвар Французский весь в цвету.
»Наш Костя, кажется, влюбился», —
Кричали грузчики в порту.
Об этой новости неделю
Шумели в море рыбаки,
На свадьбу грузчики надели
Со страшным скрипом башмаки.
Ох, уж повезло косому Ваньке
Удачный, падла, сделал он рывок
Открыл закусочную в центре Молдаванки
Туда стекался весь блатной народ
Припев:
Алёха жарил на гитаре
Шумел, гремел посудою шалман
В дыму табачном, в сумрачном угаре
Там пел один одесский уркаган:
А пам-па-райрам, пам-па-райрам
А пам-па-райгам, пам-па-ри-руа
Ох, уж повезло косому Ваньке
И подавал он блюдами обед
В углу сидела шалава его Клавка
Официантом был Иосиф Швед
В углу стояла огромная фигура
То вышибала Костя Геморрой
И кто себе позволил «коци-моци»
Тот вылетал, душа с него долой