Спокойная ночь на планету легла,
И спят города и курганы,
И мальчики спят. А по темным углам
Их чуткие спят барабаны.
Высокий и чистый ночной небосвод
Метелями звезд запорошен…
И водят мальчишечьи сны хоровод
За стеклами темных окошек.
Пускай в этих снах будет радость легка,
И сбудется чудо любое.
Пускай им приснится спокойный закат
Над тихой землей после боя.
Пускай им приснится… Особенно тем,
Кто завтра не выйдет из схваток,
Кто в горькую пыль упадет насовсем,
И больше не встретит закатов.
…Но только сейчас не закат, а рассвет
Раздвинул упругие тучи.
И ветер, проснувшись в холодной траве,
Крадется, как вражий лазутчик.
Для сказок и снов уже времени нет.
Лучи бьют в оконную раму…
Постойте! Пусть мальчик хотя-бы во сне
Еще раз увидит маму…
Не трогай,
не трогай,
не трогай
Товарища моего.
Ему предстоит дорога
В высокий край огневой.
Туда, где южные звезды
У снежных вершин горят,
Где ветер в орлиные гнезда
Уносит все песни подряд.
Там в бухте развернут парус,
И парусник ждет гонца.
Покоя там не осталось,
Там нет тревогам конца.
Там путь по горам не легок,
Там враг к прицелам приник.
Молчанье его пулеметов
Бьет в уши, как детский крик.
Не надо,
не надо,
не надо,
Не надо его будить.
Ему ни к чему теперь память
Мелких забот и обид.
Пускай перед дальней дорогой
Он дома поспит, как все,
Пока самолет не вздрогнул
На стартовой полосе.
Тревога с радиомачты
Ударила в мир голубой.
Не плачьте,
не плачьте,
не плачьте
О тех, кто уходит в бой.
Над краем далеким, горным
Раскаты черной грозы…
Не зря мой товарищ упорно
Испанский учил язык.
Прощаясь, он шпагу, как надо,
Братишке сделать помог.
Испанское слово «эспада»
По-нашему значит «клинок».
Пока рассветы багряны,
Пока покой не настал,
В ребячьих клинках деревянных
Пусть крепнет упругая сталь.
…Но если в чужом конверте
Придет к вам черная весть,
Не верьте,
не верьте,
не верьте,
Что это и вправду есть.
Убитым быть — это слишком.
Мой друг умереть не мог.
Вот так… И пускай братишка
Ему напишет письмо.
Угрозы врагов не слушай —
Не сбить нас залпами с ног.
Бывает сильнее пушек
Характер, стальной, как клинок.
Мы встали шеренгой строгой
Все сразу за одного:
Не трогай,
не трогай,
не трогай
Товарища моего.
Пусть маленький барабанщик
Тревогой порвет тишину —
Нельзя уставать, товарищи —
Отряд не кончил войну.
Пока где-то нет покоя,
Пока чьи-то дни нелегки,
Мы будем держать под рукою
Стальные свои клинки.
Не верьте, когда вам скажут,
Что мы свой спустили флаг.
Сжимаются экипажи
В тугой упрямый кулак.
Вставать нам на мертвый якорь
Еще не пришла пора.
Тяжелые рукояти
Качаются у бедра…
…И ты никого не слушай:
Никто не собьет нас с ног.
Бывает сильнее пушек
Характер, стальной, как клинок.
Мы встанем упрямо и строго
Все сразу за одного:
Не трогай,
не трогай,
не трогай
Товарища моего.
Ну вот и кончается наше кино.
Уходит герой. А куда ему деться?
Еще пять минут будет в зале темно,
И кончится фильм, как кончается детство.
Уходит мальчишка. Назад не глядит.
Уходит от нас в непонятные дали.
А то, что уйдет он из фильма один,
Снимая кино мы вначале не знали.
Нам так бы хотелось, чтоб вместе они
Ушли по траве, пересыпанной росами…
Но только сейчас, как и в прежние дни,
Бросают ребят эти умные взрослые.
Кончается фильм, и подумать пора,
Куда ему деться в степи беспредельной:
Быть может, в ребячий рассказ у костра,
А, может быть, снова в кино самодельное?
Но только хватает забот нам пустых…
Мальчишка придуман… А вы и поверили.
Но все таки вспомни: А, может, и ты
Встречал его средь городской суеты
Идущего, словно по выжженной прерий…
Сережка, не падай! Надо стоять.
Держись еще хоть немного!
Ты разве забыл, что на свете есть я
И наша одна дорога?
Сквозь тыщи галактик и черных дыр,
Сквозь огненный звон звездопадов,
Сквозь вражьи ряды и колючий дым
К тебе я прорвусь сквозь годы беды —
Ты только встань и не падай!
Дымятся дома, и ребята лежат
В пыли и угольной крошке,
Но как ты учил меня шпагу держать,
Ты разве забыл, Сережка?!
Пускай этот день от крови намок,
Пускай молчат барабаны,-
Ты только держись, ты не падай с ног!
Я дам тебе лучший на свете клинок,
Я сам щитом твоим стану.
Где-то есть на свете Африка,
Желтые пески и солнышко,
Желтые цветы качаются
В зарослях густой травы.
В этой очень желтой Африке
Ходят и качают гривами
Вовсе даже не сердитые
Желтые большие львы.
Им узнать, наверно, хочется,
Что за синим морем водится,
И какие там встречаются
В дальних странах чудеса.
Узенькими перешейками,
Горными крутыми тропами —
Очень разными дорогами
Львы приходят к нам в леса.
Вместе с малышами львятами
Ходят львы и удивляются
Каждому цветку и бабочке
И прозрачной стрекозе
И глядит на них, как родственник,
Из густой травы под елками
Маленький цветок улыбчивый
Под названьем Львиный Зев
Когда тебя замучил враг,
И с треском лопнуло терпенье,
Ты сделай самый главный шаг,
Ты сделай самый главный шаг, —
Ты вспомни раковины пение…
Поднимем якорь поутру,
На корабле у нас порядок.
По солнцу выверен маршрут,
По солнцу выверен маршрут,
И в трюмах сложены заряды.
Теперь для страха места нет
И больше прятаться не надо.
С тобой клинок и пистолет,
С тобой клинок и пистолет,
И за тобой твоя команда.
Натянут туго такелаж —
Звенят, звенят стальные штаги,
И лихо точит экипаж,
И лихо точит экипаж
Свои испытанные шпаги.
Теперь пускай враги дрожат:
Пошел на гафель флаг крылатый —
Совсем не знамя грабежа,
Совсем не знамя грабежа
«Веселый Роджер» — флаг расплаты.
А мы уходим, нам не до земли,
Где в пеpеулках свет подслеповатый.
Любимых наших в pабство увели,
Хотя они ни в чем не виноваты.
Окончен сpок беpеговых pабот,
Встает pассвет у кpая волнолома,
Спешит от боpта к беpегу вельбот,
Увозит тех, кто остается дома.
Сейчас тажелый pазвеpнется pей,
Рванется маpсель тpепетно и люто,
И pазнесут оpудия батаpей
Тугой удаp пpощального салюта.
Мы не ответим, поpох сохpаня.
Пускай лежит он, твердый и зеpнистый,
До той поpы, пока сигнал огня
Не пpотpубят тpевожные гоpнисты.
А мы уходим… Нам не до земли…
А на Диком Западе
Дни стоят хорошие.
Брызжет, брызжет солнышко
В заводи речные.
Там, на Диком Западе
Жили-были лошади
Умные и добрые,
Только не ручные.
Не были исчерчены
Прерии дорогами
В травах незатоптанных
Звонко птицы пели.
Племена индейские
Лошадей не трогали,
И гуляли лошади
Вольно, где хотели.
Но пришли охотники
С петлями, с арканами.
Злык ямы вырыли,
Cети растянули.
Тропы водопойные
Обросли капканами,
А уйдешь от петли ты —
Не уйдешь от пули.
Дождики багровые
На траву закапали,
И теперь без страха там
Не ступить ни шагу;
И на Диком Западе, Западе, Западе
Стало, как в окрестностях
Пыльного Чикаго…
Мне раньше казалось, что день этот очень далек.
Мне даже казалось, что он не придет никогда.
Но был парусов так стремителен белый полет,
И следом за ними промчались года…
Стоят экипажи, в шеренгах закончен расчет,
И тенью молчанье скользнуло по сжатым губам…
Подходит мальчишка — мне ростом всего по плечо,
И я ему свой отдаю барабан.
Он, сжав нетерпение, стоит и спокойно глядит,
Как медленно-медленно лямку тяну я с плеча.
Он ждет — у него еще все впереди.
Ему не понять еще эту печаль.
Ему не до грусти, все мысли его о другом.
Я знаю — в душе его звонкая радость поет.
И он, повернувшись «налево кругом»,
Уходит и детство уносит мое.
Но сколько бы лет после этого дня не прошло,
Каких бы далеких дорог я потом не узнал —
Пусть дождь грозовой мне стучит в ветровое стекло
Знакомый, знакомый, знакомый сигнал.
И вновь я услышу, как ветер шкаторины рвет,
Смеются друзья, и гремит штормовая вода.
Что было со мной, то было, и это мое.
И это со мной навсегда,
навсегда.
Много теперь разных песенок о бригантинах,
О парусах невесомых и приторно-алых.
Те, кто поют их, за плечи обнявшись картинно,
Знают ли сами про жесткость пенькового фала?
Знают ли, как коченеют застывшие пальцы,
Намертво сжавшие мокрый конец гика-шкота?
Что ж вы опять оставляете берег, скитальцы,
Самые младшие внуки крылатого флота?
Ветер и волны считать ваши годы не станут.
Скомканы вновь лавировкою курсы и галсы.
Яростно бьется над тонким плечом капитана
Солнцем сожженный и ветром исхлестанный галстук.
Вновь злые камни царапают тонкое днище,
Вновь улетают снесенные ветром бизани.
Встречные брызги картечью рассыпчатой свищут,
И у ребят на щеках оседают слезами.
Только в слезах этих нету ни горя, ни жалоб.
Смотрят вперед рулевые прицельно и строго.
Пасмурный день распоров, как ударом кинжала,
Солнечный ветер для нас расстилает дорогу.
Стаксель и грот наливаются ветром упруго.
Кто же сказал, что открытий в наш век больше нет?
Мы открываем в дороге себя и друг друга!
Это, пожалуй, важней неоткрытых планет…
Вновь тревожный сигнал
Бьет, как выстрел, по нервам,
В клочья рвут тишину на плацу трубачи,
И над дымным закатом
Планета Венера
Парашютной ракетой повисает в ночи.
Рыжий конь у меня,
Даже в сумерках рыжий,
Опаленный боями недавнего дня;
Как ударит копытом —
Искры гроздьями брызжут,
И в суровую сказку он уносит меня…
Эта сказка пришла
Вслед за пыльными маршами —
Колыбельная песня в ритме конных атак.
Детям сказка нужна,
Чтобы стали бесстрашными,
Взрослым тоже нужна — просто так,
просто так…
И как знамя, летят
Крылья алого солнца,
Кони в яростном беге рвут орбиты планет.
И по звездным степям
Мчится звездная конница…
Почему же меня с вами нет,
с вами нет…
Если вдруг покажется пыльною и плоскою,
Злой и надоевшею вся Земля,
Вспомни, что за дальнею синею полоскою
Ветер треплет старые марселя.
Над морскими картами капитаны с трубками,
Дым пуская кольцами, спорят до утра,
А у моря плотники топорами стукали —
Над ветрами синими рос корабль.
Крутобокий, маленький вырос, встал на стапели
И спустился на воду он в урочный час.
А потом на реях мы паруса поставили,
И, как сердце, вздрогнул наш компас.
Под лучами яркими, над морскими кручами,
Положив на планшир тонкие клинки,
Мы летим под парусом с рыбами летучими,
С чайками, дельфинами наперегонки.
У крыльца, у лавочки мир пустой и маленький,
У крыльца, у лавочки куры да трава,
А взойди на палубу, поднимись до салинга,
И увидишь дальние острова.
Под ветрами нам плыть,
По дорогам шагать,
Штормовые рассветы встречать,
Нам коней горячить,
Догоняя врага,
Карабины срывая с плеча.
Пусть проснется горнист,
Протрубит общий сбор —
Нам пора выходить на тропу.
Будет ветер и снег,
Будут пули в упор,
И слова посвинцовее пуль.
И, быть может, в траву
Упадем мы с тобой,
И рассвет не пробьется в ночи,
Но горнист никогда
Не сыграет «отбой»,
Не смогли мы его научить.
Мы учили его:
Если грянет беда,
Звать в атаку друзей за собой.
Наш горнист никогда,
никогда, никогда
Не слыхал о сигнале «отбой».
Скоро день расцветет,
Словно огненный клен,
Голос горна тревожн и певуч.
Поднимайся, мой мальчик,
Рассвет раскален,
Бьется пламя под крыльями туч.
Гонка, бьется флаг неустанно над ветренным гафелем базовой мачты
Тонкий рвется шкот из ладоней откинутых навзнич матросов
Волны бьют навстречу как крылья и ярко по гребням отчаянно скачут
Полный нарастающим ветром летит белый парус над волнами гордо
Шкотам не давайте ослабнуть, чтоб стаксель и грот натянулись втугую
Кто там лезет к нам под форштевень на линии курса с наветра
Оба мы готовы рискнуть на ходу при лихом развороте у буя
Чтобы, друг у друга на финише вырвать последние метры
Гонит ветер парус к победе, но все же запомни навеки
Помни, в жизни часто бывают другие, чем в море порядки
Можешь оказаться последним ты в гонке у финишной рейки
Все же не давай променять паруса на дешевые пестрые тряпки
Раньше шили крепко из джинсовой ткани паруса для Колумба
Встань же, адмирал, посмотри для чего нынче в жизни твоя парусина
Гонка, все бегут так, что джинсы трещат и от страха обуглились губы
Гонка, и моторы плюют в небо дымом сгоревшего в них керосина
Гонка, мчатся люди по жизни, все ищут такое, чего у них нету
Гонка, каждый хочет свое, кто-то песню, а кто-то побольше рублей и машину
Гонка, каждый хочет взойти на вершину
Гонка, Кто-то с пеной у рта к миллионам ракет прибавляет ракеты
Будит по утрам нас предчувствие крепкого свежего ветра с норд-веста
Будет снова звон такелажа и брызги, летящие солнцу навстречу
Гонка, не всегда будут первыми те, кто сберег навсегда свое детство
Звонко плещут волны о том, что не нужен там тихий безветренный вечер
Тяжелый толчок и вспышка у глаз
И алая капля со лба…
Он вдруг споткнулся и медленно лег
Средь огненной темноты.
Вперед укатился и на бок упал
Красивый его барабан.
Его потом, средь весенних трав
Ни разу не видел ты?
А может, мальчишка не был убит,
А просто на миг прилег?
А дальше поднялся, догнал друзей
И снова пошел туда,
Где в низкой ночи средь звезд рябых
Горела, как уголек,
Над черными травами впереди
Его большая звезда…
Пока еще в мире живы враги —
Атакам не кончен счет.
Друзья удивляются :»Ты не погиб?»
Сказал он :»Ну вот еще!»
А все-таки в травах или в хлебах,
В клевере или во ржи
Лежит у заросшей межи барабан,
Тебя дожидаясь, лежит…