Я стать хочу смелее всех
По беспредельности размаха;
Но самый смелый человек
Боится собственного страха!
Я не знаю, что я буду
Говорить через минуту
Или в завтрашнее утро.
Понимаю, что не мудро.
Но могу лишь дать ответ:
Нет!
Но я знаю, что со всеми
Будет лет через пятьсот,
Каково Земли спасенье,
Что и как людей спасет,
Каковы к нему преграды
И каков Поэтоград.
Как пройти к Поэтограду,
Рассказать про это рад.
Так ученейший умнейший
Всю жизнь звездам посвятил,
И он знает о дальнейшем
Продвижении светил.
Глубь небесную измерит,
Так какого же рожна
Он не знает, где изменит,
С кем, когда ему жена.
Что угодно можно трогать,
Все атаки отразить,
Ну а самый близкий локоть
Невозможно укусить.
Я пишу на редкость мало
О напитке этом милом,
А среда не понимала
И считала водкофилом
И пропойцей – а на деле
Без волшебного напитка
Пребываю я недели,
Что есть нравственная пытка.
Мне, бедняге, очень трудно
На поэтовом престоле.
Полотенцем с горя тру дно
Стаканчика пустое.
Ничего не замечаю,
И в глазах моих печаль.
Знаю, водка лучше чаю,
А приходится пить чай.
Я стремлюсь, влюбляясь и рискуя,
Жизнь свою стихами отражая,
К голубым просторам Иссык-Куля,
К высям неизведанным Тянь-Шаня.
Там шуршат былинные поверья,
На которых держится земшар,
И растут огромные деревья
Сами, и никто их не сажал.
Этой непосредственности ради,
Ради неподдельной правоты
Я хочу мечтать о Китеж-граде,
О глубинах голубой воды.
Это так необходимо ибо,
И про это я стихи слагал.
Там плывёт таинственная рыба,
В пятнах вся, как будто ягуар.
В этих неизведанных краях,
В легендарных ледниковых полях,
В сказочных мечтах интеллигента,
Может быть, любовь и не легенда.
Я не знаю, братцы,
Что с чего берётся.
Надоело драться,
Драться и бороться.
А за дело браться,
Может, и охота,
Но наскучил панцирь
Нео-Дон Кихота.
И у нас в двадцатом
Не найти дворца там,
Не зарежу шпагой
Бурдюки с малагой,
Не пойду мечети
Покорять мечом,
Ибо даже черти
Нынче нипочём.
Светлой памяти А. В. Парфёнова,
автора повести «Шаги батальона»
Шаги батальона от боя до боя
Гремят как чеканная медь,
И неугомонно любою судьбою
Вершит окаянная смерть.
Нелепая смерть… Но не так уж нелепо
Погибнуть в тяжёлом бою
За чистое небо, за ясное небо,
За крайнюю хату свою!
Совсем не нелепо рвануться в атаку.
Когда подступают враги,
Когда по пригорку, когда по оврагу
Гремят батальона шаги.
Уходят в былое
Шаги батальонов.
Прощаюсь с тобою,
Сашуня Парфёнов!
Не в курской траншее —
В районной больнице
Погибнуть страшнее,
Чем с недругом биться!
Исканья — не рукоплесканья
Сегодня ждут тебя.
Учиться должен ты у камня,
У красок сентября.
У леса, сада, огорода,
У перьев петуха,
У безошибочной природы,
У точного стиха!
Нас редко посещает счастье —
Большое торжество.
Но драгоценный камень часто —
Живое существо.
Сердцебиенье и дыханье
Кристалл в себе сберёг.
Как и у дерева, у камня
Есть вдоль и поперёк!
Сто сорок навыков имея,
Их временно забудь:
Двухцветный оникс для камеи
Укажет верный путь.
Стать мастером разумным скоро —
Твоя святая цель!
Не ведал доброго мотора
Бедняга Пирготель*!
Любого камушка сиянье
Использовать изволь:
Актёр способный в состоянье
Сыграть любую роль!
И песню сочинит, и басню
Действительный поэт —
И не накладывай напрасно
Сам на себя запрет!
Природа камешков бездонна,
Ярчайший этот мир —
И нет плохого халцедона,
Есть тусклый ювелир!
Законы всех искусств едины,
Специфика строга:
Чти камень в роли господина,
Металл — его слуга!
______________
* Придворный ювелир Александра Македонского
Я лучше, чем Наполеон и Цезарь,
И эту истину признать пора:
Я никого на свете не зарезал,
Напротив, резали меня редактора!
Ярославу Смелякову
Вы помните, мы пили водку.
За наши славные дела,
За мысль, за рифму, за находку —
Всё это молодость была!..
Теперь мы ощущаем прелесть
В доступных звёздах коньяков.
И это зрелость. Это зрелость!
За зрелость выпьем, Смеляков!
О полстолетье говорят,
Что этот юбилей не редок.
Но Вам не просто пятьдесят:
Вам нынче десять пятилеток!
Все эти пятилетки вновь
Сегодня я припоминаю
И чту
ту
строгую любовь,
Хотя моя любовь иная…
Я весь век свой желаю опередить,
Что не всякий умеет делать,
И себя пытаюсь определить,
Но так, чтобы не определить.
Я поэт своего поколенья,
Стих мой правдив и вещ.
Откровенность на уровне откровенья –
Очень хорошая вещь.
Я писатель белых ворон,
Не поверивших в истуканов.
Что услышал я в ходе времён?
Звон стаканов.
Я здорово написать могу
Про любовь и вино,
А редактора, мать их за ногу,
Не напечатают всё равно.
Я больше поэт в девять (в энной степени) раз,
Чем король Лир – король,
А представители широких масс
Не понимают, какой я герой.
Я общепризнанный непризнанный гений,
Легендарный Глазков,
Может быть, глупее своих творений,
Написанных мною стихов.
Что ни год, идёт вперёд
Бесконечно долгий путь тот:
Всё, что будет, всё пройдёт,
Что пройдёт, того не будет.
Всё сметут, сведут на нет
Годы, бурные, как воды,
И останется поэт —
Вечный раб своей свободы!..
Рур ликовал,
Наступал на Урал,
Грыз наш металл, Как бур.
Прошла та пора,
Грохочет «ура!».
Урал поломал
Рур!
Жил-был поэт. Он был обманут
Несогласившимися с новым.
Но все равно его помянут
Великолепным добрым словом.
Поэты завтрашнего мира!
Грядущих лет!
Остановитесь у могилы,
Которой нет!
Чтоб улыбалось счастье
Подковою-дугой,
Намерен я встречаться
С одною и с другой.
Одна нужна для тела,
Другая — для души.
А если мыслить смело,
То обе хороши!
1
Зимой я замерзаю от мороза,
А на сугробах не растут цветы;
Но я курю, и дым от папиросы
По-моему красивее, чем ты.
А если баба явится из дыма,
То мне такая баба не нужна.
Мне холодно, безумно и пустынно,
А ты ко мне дороги не нашла.
2
У меня с тобою предисловье,
Увертюра, старт, дебют, начало,
Неблагоприятные условья
Нам мешают видеться ночами.
Чтоб за белых приняли ворон нас,
Ты не хочешь, мне же всё равно.
Между нами недоговорённость,
За договорённость пью вино.
В дни, когда победу можно праздновать,
Очень глупо временить года;
Ты сказала мне: «Нельзя же сразу».
Я сказал: «Нельзя же никогда!»
3
Если, в своих же стихах утоня,
Так и останусь беспутным и путающим,
Ты останешься для меня
Воспоминаньем о будущем.
Если в делах, как в любви, повезёт,
Так, что при жизни добиться сумею
До непосмертных признаний — высот,
Родина станет любимой моею.
Ну а сейчас, в этот час или миг,
В дни треволнений непреодолимых,
Ты навсегда зачеркнула моих
Всех предыдущих, когда-то любимых.
Так им и надо.
4
Возле дома того водоём,
Хорошо быть в доме твоём,
И когда остаёмся вдвоём,
Каждый раз мы себя выдаём.
Выдаём себя каждый раз.
Только люди не ведают нас:
Утонувшие в омуте фраз
Ни ушей не имеют, ни глаз.
И не видят, не слышат они,
И проходят и ночи и дни,
И горят папиросок огни,
И хорошо, когда мы одни.
5
Если нет света, значит, ты
Ушла туда, где света нет,
И пропадай мои мечты
В твоём окне увидеть свет.
И, темнотою ослепя,
Окно смеётся надо мной.
Мне без тебя как без себя —
И с горя я иду домой.
Но дело не в этом, а только в том,
Что отдых необходим,
И без тебя мне и дом не в дом,
И «Беломор» не в дым.
6
(Из проклятого прошлого)
Ни одной я женщины не имел
И не ведал, когда найду.
Это было на озере Селигер
В 35-м году.
Тиховодная гладь, байдарка и прочее,
Впрочем, молодость хуже, чем старость,
А была очень умная лунная ночь,
Но дураку досталась.
Эта ночь сочетала прохладу и зной.
Тишь, безлюдье, в байдарочном ложе я,
И чудесная девушка вместе со мной,
Изумительная, хорошая.
А вокруг никого, кто б меня был сильней,
Кто бы девушку мог увести,
И я знал, что очень нравился ей,
Потому что умел грести.
А грести очень я хорошо умел,
Но не ведал, что счастье так просто.
А весло ощутило песчаную мель
И необитаемый остров.
Это ночь не моя, это ночь его,
Того острова, где был привал.
А вокруг никого, а я ничего,
Даже и не поцеловал.
И такие хорошие звёзды висят,
Вместе с девушкой на берегу я,
Мне хотелось облапить её и взять,
Незабвенную, дорогую.
Мне бы лучше не видеть ночью её,
А ходить одному по болотам,
А вокруг никого, а я ничего —
Вот каким я был идиотом.
7
Как-то не эдак прошёл день,
Пробило двенадцать часов.
Ты сказала: «Жить лень», —
И спутала карту слов.
Иные слова сказать норовят,
Чтоб показаться лучше,
А я говорю, что сам виноват,
Если тебе скучно.
Как ты до жизни такой дошла,
И в первый ли это раз?
Но я утверждаю, что жизнь хороша
От ихтиозавров до нас.
8
Живи со мной и не печалься,
На все вопросы дам ответ.
Ты помешать не можешь счастью,
Которого, к несчастью, нет.
9
Я веду с тобою разумную речь,
И за это меня прости,
Ибо я даже дом твой готов поджечь,
Чтоб тебя от огня спасти.
У меня вообще необычный путь,
Все такие пути святы;
Я тебя даже в воду готов толкнуть,
Чтоб вытащить из воды.
10
Дни твои, наверно, прогорели
И тобой, наверно, не осознаны:
Помнишь, в Третьяковской галерее —
Суриков — «Боярыня Морозова»?..
Правильна какая из религий?
И раскол уже воспринят родиной.
Нищий там, и у него вериги,
Он старообрядец и юродивый.
Он аскет. Ему не нужно бабы.
Он некоронованный царь улицы.
Сани прыгают через ухабы, —
Он разут, раздет, но не простудится.
У него горит святая вера.
На костре святой той веры греется
И с остервененьем изувера
Лучше всех двумя перстами крестится.
Что ему церковные реформы,
Если даже цепь вериг не режется?..
Поезда отходят от платформы —
Это ему даже не мерещится!..
На платформе мы. Над нами ночи черность,
Прежде чем рассвет забрезжит розовый.
У тебя такая ж обречённость,
Как у той боярыни Морозовой.
Милая, хорошая, не надо!
Для чего нужны такие крайности?
Я юродивый Поэтограда,
Я заплачу для оригинальности…
У меня костёр нетленной веры,
И на нём сгорают все грехи.
Я поэт неповторимой эры,
Лучше всех пишу свои стихи.
11
Чтобы жизнь не была загадкой,
Мне поверь и не противоречь.
Слово — бог, и поэтому краткой
Быть должна повседневная речь.
Всё равно, что ты мне сказала,
Всё равно, это всё суета…
Всё равно, у какого вокзала
мы простимся с тобой навсегда.
Мы во всём виноваты сами,
Всё минует, как дым папирос,
Мы расстанемся недрузьями
Ненадолго и не всерьёз.
Всё равно оглушён я веками,
Как не признанный веком поэт…
Мы расстанемся не врагами,
А туземцами разных планет!
12
Так всегда. Я сто раз болею.
Выздоравливаю раз сто.
А по случаю юбилея
Шандарахнем «Абрау Дюрсо»
Так всегда. Не за смерть упрямую.
За любовь мою и твою.
За такую хорошую самую.
За любимую девочку пью!
Так всегда. Как прошли звероящеры,
Мы пройдём, и другие придут.
За такие стихи настоящие,
Что, как кости зверей, не умрут!..
А расскажут про то, как любили мы
И какая была суета…
И смешаются с прочими былями.
Так всегда!