В этих звуках –
воля, вера,
В этих красках –
жизнь сама.
Русь моя!
Владимир, Мстера,
Палех,
Ржев и Хохлома.
На лицо, на плечи
дружно
Мягкий падает снежок.
Я люблю вас,
Псков, Устюжна,
Нижний Новгород,
Торжок.
Запах клеверного луга,
Листопадная метель
Там, где Курск,
Рязань, Калуга,
Где садов орловских
хмель.
Русь моя!
Холсты, иконы,
Золотые зёрна ржи.
И малиновые звоны,
И ракеты,
и стрижи.
Глубже сердцем понимаю
Всё, что ты являешь, Русь.
Принимаю.
Обнимаю.
И ни с чем не расстаюсь.
Поймите, не проситель,
Не грозный судия,
Стоит в стране учитель
На грани бытия.
Отбросим сантименты:
Стоит – да что с того?
Увы, все президенты
Забыли про него.
Стоит, поскольку совесть
Не продал никому.
Все фурсенки озлобясь
Стреляют по нему.
Вот-вот и рухнет скоро
У школы потолок.
Нет никакой опоры,
А он ведёт урок.
Пусть бедным, но опрятным,
От славы вдалеке,
Ведёт урок на внятном,
На русском языке.
Он бросить пост не смеет,
Он знает, что нельзя.
Разумное он сеет
И вечное, друзья.
Стыдитесь, бруты, гракхи,
Все трепачи страны,
Дельцы и олигархи,–
Вы все ему должны.
Он верит, что на свете
Не доллар и не газ,
Всего дороже – дети,
В них – продолженье нас.
Борясь за человека,
За свет в его душе,
Стоит под дулом века
Один на рубеже.
Почти один, учтите.
Высок его зарок…
Горжусь тобой,
учитель,
Российский педагог.
Оставим пустые споры
О скрипе былых телег.
Всё выше строит заборы
На дачах практичный век.
Под русской небесной высью,
Где тучи так вольно мчат,
Всё чаще чужие мысли,
Чужие песни звучат.
Традиции и обряды
Пропали, как давний сон.
Всё чаще чужие взгляды
Мы ловим со всех сторон.
Ушло, не многих тревожа,
Развеялось, словно дым,
Что было всего дороже,
Что было всегда святым.
Ещё ветерок колобродит
Над полем высокой ржи.
Но грустно, что Русь уходит
Из Родины, из души…
В Горнинском монастыре на территории
Израиля выставлен крест 4 века, на котором
написано: «Сила не в силе, сила в любви».
Ты уповаешь на силу свою,
Думаешь: силой всё возьмёшь.
Друг мой хороший,
не утаю:
В этой браваде кроется ложь.
Ты обмануть себя не вели.
Сильный был слабым не раз сражён.
Сила – не в силе,
сила – в любви.
Это известно с древних времён.
Может быть, мы и остались людьми
Лишь потому, что изведали вдруг:
Сила – не в силе,
сила – в любви,
В радости встреч, в печали разлук.
Шествует век, и в огне и в крови,
Тяжко от ядерных бомб и ракет.
«Сила – не в силе,
сила – в любви!» –
Каждому знать бы этот завет.
Без подвига нельзя. В бою,
Где ненадёжна жизни кромка.
Не меньший подвиг – жизнь свою
Прожить и просто, и негромко.
Пусть в честь тебя не грянет медь
И ты не попадёшь в преданья.
Умей любить, умей терпеть,
Умей переносить страданья.
Среди летящих лет и зим
На ближних не давись обидой.
Не делай подлости другим.
Не трусь. Не лги. И не завидуй.
Ворон тащился к куску что есть сил.
Голубь метнулся и первым схватил.
Я засмеялся: «Эх, ворон, хорош,
Ну на кого ты сегодня похож?
Перья давно растерял из хвоста,
Зоркость не та и ухватка не та…».
Ворон в ответ: «Был я молод и смел,
Много чего повидал я и съел.
Ну а за старость меня не вини,
Сам на себя поскорее взгляни…».
Сохраните себя в неустроенном мире,
Не меняйте лицо свое, жизнь торопя.
В новой должности, в новой уютной квартире,
И в безславье, и в славе —
Храните себя!
Сохраните себя, если вам изменили.
Ничего, что не выбились вы в короли.
Сохраните себя, если вас уронили,
Сохраните себя, если вас вознесли.
Пусть удачливый друг, даже если он гений,
Помогает во всем, вас по-братски любя.
Никогда, никогда, никогда на колени
Не вставайте пред ним,-
Сохраните себя.
Сохраните себя, свое сердце и слово,
В этом мире иного не будет в судьбе.
Это страшно: прожить за кого-то другого
То, что было отпущено только тебе.
Я думал: умерла война
В том самом сорок пятом годе,
Когда полынь, пьяней вина,
В слезах качалась в огороде.
Я думал: умерла война,
Когда пришёл сосед безногий,
И плакала его жена,
Обняв солдата на пороге.
Я думал: умерла война…
Но вот с гнилого встав матраса,
Она взглянула из окна
В упор глазницами Донбасса.
Я думал: умерла война,
В крови солдатской утонула,
Зарылась в пепел… А она
Всего лишь только отдохнула.
С годами ветшали плотины,
Травой зарастали кресты…
О тихие эти долины,
Овраги, речушки, мосты!
Проедет дорогой подвода
Под всхлипы усталых рессор,
И слушает чутко природа
Негромкий людской разговор.
То дождик накроет стеною,
То вспыхнет вдали огонек.
Такое до боли родное,
Что глянешь —
и в горле комок…
«Выхожу один я на дорогу…»
М.Лермонтов
Вот он, Кавказ. Вот они, эти гордые скалы,
Эти ущелья и Терек гремучий во мгле.
Здесь не бокалы звенели когда-то – кинжалы,
Горные тропы тонули в крови и во зле.
Вот и поэт приглашён был насильно к застолью,
Где пели пули, свистела смертельно гурда.
Только поэт мог воскликнуть с немыслимой болью:
Люди! Зачем бесконечная в мире вражда?
Нет, он себя хоронить за солдатские спины
Разве посмел бы? Поручик в бою был удал.
Здесь принимал он свои боевые крестины,
Здесь прозревал ещё глубже божественный дар.
Родина!.. Трудно со всеми вышагивать в ногу,
Даже когда ты совсем молодой-молодой.
…Горе тому, кто выходит один на дорогу,
Слышит один, как звезда говорит со звездой…
Не смейте осуждать отцов
За их печальные победы.
Где верный путь, в конце концов,
Не скажут никакие Веды.
Не смейте над вчерашним днем
Так беззастенчиво глумиться.
И боль, и грусть, и счастье в нем —
Неповторимая страница.
Откуда знать, как поглядят
На наше радость, наши муки,
Какой в нас ядерный заряд
Пошлют из будущего внуки.
Остановите же коней,
Все разметут они с разгона.
Не смейте обрывать корней,
Иначе мертвой будет крона.
Кому повеем печаль, и грусть, и жалобу свою?
Все меньше птиц, все меньше птиц в моем родном краю.
Зимою глянешь на сугроб, волнением горя,
Там в красном галстуке и грудь, и шея снегиря.
Бывало, глянешь за окно — и не сомкнуть ресниц:
Кружит лимонная пурга порхающих синиц.
Идешь, закованный в мороз, не повернуть плечо,
А рядом скачут воробьи, мол, живы мы… ниче…
И легче жить, и веселей, живое все кругом,
Милее луг, прекрасней лес, отрадней отчий дом.
Война ль виной? Отравный быт? Полеты в космос? Бес?
Все меньше ангелов, увы, спускается с небес…
Романтические умы,
Трубадуры и менестрели,
Как летели над бездной мы.
Как мы все на ветру горели!
Не возьмёт нас нахрапом ложь.
Больно сердцу,
но мы не плачем.
И в словесности русской всё ж
Мы ещё кое-что да значим.
Про горело и пронеслось, —
Много ль нового под луною?
Лишь бы слово
цвело насквозь,
Словно яблочко наливное.
Чтоб увиделось в нём зерно,
А не выгодный знак товарный.
Чтоб катилось чистым оно
Сквозь эстрадный базар вульгарный.
Чтоб к нему не прилипла грязь,
Чтобы, взяв в молодые руки,
Надкусили его,
дивясь,
Взяли дальше в дорогу внуки…
Любви возвышенной истоки
леса и пажити хранят.
Незримо Пушкинские строки
вплелись в осенний листопад.
И среди чуткого молчанья
в купели золотого сна
Душа полна очарованья
И светлых дум она полна.
Родной поэзии свобода
объяла так и даль и высь,
что где тут Пушкин, где природа,
пойди попробуй разберись…
Шумит людской прибой,
Всем бедам и прорухам
Назло, наперекор,
К небесным звукам глух.
Есть те, кто духом жив,
Но больше живы брюхом.
Но жизнь стоит на тех,
В ком торжествует дух.
Такой расклад. Судьба
Назначена такая.
Живём, смеясь, грустя,
Враждуя и любя.
…Шуми, людской прибой,
шуми, не умолкая,
Вселенная глядит
И слушает тебя!