– Он – ответчик. Истица – я.
Рассуди нас, юстиция.
Куклы вальс танцуют старый,
Пара кружится за парой,
А юла, юла, юла
Пары так и не нашла.
Кто с юлой подружится,
Тот совсем закружится.
Соразмеряйте цель и средства,
Чтоб не дойти до людоедства.
Национальные идеи
Воспламеняют тьму людей.
«Мы – ангелы, а вы – злодеи!» –
Суть этих пламенных идей.
С милым домом разлучённые,
В горьком странствии своём
Пьём мы только кипячёную,
А сырой воды не пьём.
Было нам в то время грозное
Чем залить свою тоску.
Эх ты царство паровозное!
Сколько хочешь кипятку.
Погодите-ка, товарные!
Пей, бригада, кипяток.
Пропустите санитарные
Эшелоны на восток.
Погодите, пассажирские!
Сядьте, дети, на траву.
Воевать полки сибирские
Мчат курьерским на Москву.
Командиры осторожные
Маскировку навели.
Ах, берёзоньки таёжные,
Далеко ж вас увезли.
Паровоз рванёт и тронется,
И вагоны полетят.
А берёзы как на троицу,
Как на избах шелестят.
– Что такое «лирика постельная»?
– Ну, конечно, песня колыбельная!
– Что такое «бабник»? – Знать пора б!
Тот малыш, кто лепит снежных баб.
Когда и впрямь наступит Страшный суд,
Тогда ни принадлежность к поколенью,
Ни к нации какой, ни к учрежденью,
Ни членство в партии, ни должность, к сожаленью,
Нас не спасут.
Там каждому из нас по одному
За всё ответить надо самому.
Шест заострённый несём вшестером.
Шершням в дупле мы устроим разгром.
У полководца карающий жест:
– Целься! Втыкай! Поворачивай шест!
И ожило, загудело дупло.
Шершни кусаются больно и зло.
– Братцы, спасайся! – Как ветер, легки,
Полные страха, летят смельчаки.
И – врассыпную. И чую спиной,
Шершень рассерженный мчится за мной.
Если догонишь, пожалуйста, жаль!
Мне ж твоих деточек не было жаль.
Жало твоё – победителю честь,
Гнёзд разорителю – честная месть.
(Должен сказать, что тогда в экологии
Смыслили очень и очень немногие.)
Они внушают нам ретиво
Посредством кисти и пера,
Кино и фотообъектива,
Что голь на выдумки хитра.
Как железо, скрежещет снег
И, как скрипка, поёт у ног.
На деревьях иней, как мех.
На заборах иней, как мох.
И вздымается дым из труб
Рукавами косматых шуб.
И – внимание ученики! –
Заводские гудят гудки.
Детям в школу идти – запрет…
Презираю тепло жилья.
Нынче в школе занятий нет,
Но дежурят учителя,
Занимая учеников,
Забредающих чудаков.
Удивительна школа в мороз:
Ни домашних, ни классных работ.
И опрос не похож на допрос,
И диктанта никто не ждёт.
Что нам классный журнал, что дневник!
Никому сейчас не до них.
И учительница на нас
Смотрит просто как на детей
И о детстве своём рассказ
Начинает она без затей,
То с улыбкой, а то всерьёз.
Как тепла ты, школа, в мороз!
И директор совсем не строг,
Сел, как гость за чайным столом,
И, смеясь, он целый урок
Вспоминал о детстве своём…
Про сраженья, про снежных баб…
«Ну, до завтра! Мороз ослаб!»
Таракан боится света,
Но его спасает это.
Пусть будущие поколенья
Не скажут с болью сожаленья:
«Жил-был смешной пушной зверёк.
Но мир его не уберёг».
Роса и тающий туман,
И расставанье под часами,
А после – голову под кран
И без задержки на экзамен.
Чуть притупив сиянье глаз,
Таких восторженных, влюблённых,
Он начинает свой рассказ
Про наших предков отдалённых.
Теряясь от избытка чувств,
Он говорит про жизнь былую.
Его слова слетают с уст,
Хранящих свежесть поцелуя.
Для поздравленья на момент
Его задерживая руку,
Профессор думает: «Студент,
Что говорить, влюблён в науку!»
Идёт человек не от мира сего,
Вводя в искушенье собак.
В сторонку гусыни спешат от него,
Гогочет вдогонку гусак.
Видать сочиняет чудак на ходу
Под мерные взмахи руки,
Бормочет, лопочет, как будто в бреду,
И в лужу роняет очки.
И тем же манером, беднягу дразня,
Мальчишка, иду я вослед.
И та же беда ожидает меня
Всего через несколько лет.
Над книжками сгорблюсь, надену очки
И, строчки шепча на ходу,
С рассеянным видом пройду сквозь пески,
Сквозь горы, сквозь годы пройду.
Что я искал у края ледника?
Поскольку дожил я до сорока,
Мне нужно было
Собственные силы
Проверить, испытать наверняка.
Проделать налегке нелёгкий путь
И с высоты на прошлое взглянуть.
Что я нашёл у края ледника?
Здесь травка прошлогодняя жестка.
Ручьёв движенье.
Камня копошенье.
Туман, переходящий в облака.
И на снегу теней голубизна.
И вечный лёд. И вечная весна.