Слава вам, идущие обедать миллионы!
 И уже успевшие наесться тысячи!
 Выдумавшие каши, бифштексы, бульоны
 и тысячи блюдищ всяческой пищи.
Если ударами ядр
 тысячи Реймсов разбить удалось бы —
 попрежнему будут ножки у пулярд,
 и дышать попрежнему будет ростбиф!
Желудок в панаме! Тебя ль заразят
 величием смерти для новой эры?!
 Желудку ничем болеть нельзя,
 кроме аппендицита и холеры!
Пусть в сале совсем потонут зрачки —
 все равно их зря отец твой выделал;
 на слепую кишку хоть надень очки,
 кишка все равно ничего б не видела.
Ты так не хуже! Наоборот,
 если б рот один, без глаз, без затылка —
 сразу могла б поместиться в рот
 целая фаршированная тыква.
Лежи спокойно, безглазый, безухий,
 с куском пирога в руке,
 а дети твои у тебя на брюхе
 будут играть в крокет.
Спи, не тревожась картиной крови
 и тем, что пожаром мир опоясан, —
 молоком богаты силы коровьи,
 и безмерно богатство бычьего мяса.
Если взрежется последняя шея бычья
 и злак последний с камня серого,
 ты, верный раб твоего обычая,
 из звезд сфабрикуешь консервы.
А если умрешь от котлет и бульонов,
 на памятнике прикажем высечь:
 «Из стольких-то и стольких-то котлет миллионов —
 твоих четыреста тысяч».