Стихи про дождь

Видно, нечего нам больше скрывать,
Всё нам вспомнится на Страшном суде.
Эта ночь легла, как тот перевал,
За которым — исполненье надежд.
Видно, прожитое — прожито зря,
Но не в этом, понимаешь ли, соль.
Видишь, падают дожди октября,
Видишь, старый дом стоит средь лесов.

Мы затопим в доме печь, в доме печь,
Мы гитару позовём со стены,
Всё, что было, мы не будем беречь,
Ведь за нами все мосты сожжены,
Все мосты, все перекрёстки дорог,
Все прошёптанные клятвы в ночи.
Каждый предал всё, что мог, всё, что мог, —
Мы немножечко о том помолчим.

И слуга войдёт с оплывшей свечой,
Стукнет ставня на ветру, на ветру.
О, как я тебя люблю горячо —
Это годы не сотрут, не сотрут.
Всех друзей мы позовём, позовём,
Мы набьём картошкой старый рюкзак.
Спросят люди: «Что за шум, что за гром?»
Мы ответим: «Просто так, просто так!».

Просто нечего нам больше скрывать,
Всё нам вспомнится на Страшном суде.
Эта ночь легла, как тот перевал,
За которым — исполненье надежд.
Видно, прожитое — прожито зря,
Но не в этом, понимаешь ли, соль.
Видишь, падают дожди октября,
Видишь, старый дом стоит средь лесов.

Вздыхает ветер. Штрихует степи
Осенний дождик — он льет три дня…
Седой, нахохленный, мудрый стрепет
Глядит на всадника и коня.
А мокрый всадник, коня пришпоря,
Летит наметом по целине.
И вот усадьба, и вот подворье,
И тень, метнувшаяся в окне.
Коня — в конюшню, а сам — к бумаге.
Письмо невесте, письмо в Москву:
«Вы зря разгневались, милый ангел, —
Я здесь как узник в тюрьме живу.
Без вас мне тучи весь мир закрыли,
И каждый день безнадежно сер.
Целую кончики ваших крыльев
(Как даме сердца писал Вольтер).
А под окном, словно верный витязь,
Стоит на страже крепыш дубок…
Так одиноко! Вы не сердитесь:
Когда бы мог — был у ваших ног!
Но путь закрыт госпожой Холерой…
Бешусь, тоскую, схожу с ума.
А небо серо, на сердце серо,
Бред карантина — тюрьма, тюрьма…»
Перо гусиное он отбросил,
Припал лицом к холодку стекла…
О злая Болдинская осень!
Какою доброю ты была —
Так много Вечности подарила,
Так много русской земле дала!..
Густеют сумерки, как чернила,
Сгребает листья ветров метла.
С благоговеньем смотрю на степи,
Где он на мокром коне скакал.
И снова дождик, и снова стрепет —
Седой, все помнящий аксакал.

Дождик вышел погулять.
Глядь,
Из-за поворота
Выползает кто-то
С фонарищами-глазищами,
С поливальными усищами!
Поливает,
Поливает!
Всё умылось,
Всё сверкает!
И сияет мостовая.
Мостовая,
Как живая.
Дождь
Остановился —
Страшно рассердился:
— Очень мокро здесь идти!
Нам вдвоём
Не по пути.

Солнце и гром отчаянный!
Ливень творит такое,
Что, того и гляди, нечаянно
Всю улицу напрочь смоет!

Кто издали отгадает:
То ли идут машины,
То ли, фырча, ныряют
Сказочные дельфины?

В шуме воды под крыши
Спряталось все живое.
Лишь в скверике, где афиши,
Стоят неподвижно двое.

Сверху потоки льются,
Грозя затопить всю улицу.
А двое вовсю смеются
И, больше того, целуются!

Шофер придержал машину
И, сделав глаза большие,
Чуть приоткрыл кабину:
— Вы что,- говорит,- дурные?

Те, мокрые, но смешливые,
Только заулыбались.
— Нет,- говорят,- счастливые! —
И снова поцеловались.

дождь ли град
сэм круглый год
делал все что мог
пока не лег в гроб

: сэм был человек

крепкий как мост
дюжий как медведь
юркий как мышь
такой же как ты

(солнце ли, снег)

ушел в куда что
как все короли
ты читаешь о
а над ним вдали

стонет козодой;

он был широк сердцем
ведь мир не так прост
и дьяволу есть место
и ангелам есть

вот именно, сэр

что будет лучше
что будет хуже
никто сказать не может
не может не может

(никто не знает, нет)

сэм был человек
смеялся во весь рот
и вкалывал как черт
пока не лег в гроб.

Спи, дорогой

Есть в дожде откровенье — потаенная нежность.
И старинная сладость примиренной дремоты,
пробуждается с ним безыскусная песня,
и трепещет душа усыпленной природы.

Это землю лобзают поцелуем лазурным,
первобытное снова оживает поверье.
Сочетаются Небо и Земля, как впервые,
и великая кротость разлита в предвечерье.

Дождь — заря для плодов. Он приносит цветы нам,
овевает священным дуновением моря,
вызывает внезапно бытие на погостах,
а в душе сожаленье о немыслимых зорях,

роковое томленье по загубленной жизни,
неотступную думу: «Все напрасно, все поздно!»
Или призрак тревожный невозможного утра
и страдание плоти, где таится угроза.

В этом сером звучанье пробуждается нежность,
небо нашего сердца просияет глубоко,
но надежды невольно обращаются в скорби,
созерцая погибель этих капель на стеклах.

Эти капли — глаза бесконечности — смотрят
в бесконечность родную, в материнское око.

И за каплею капля на стекле замутненном,
трепеща, остается, как алмазная рана.
Но, поэты воды, эти капли провидят
то, что толпы потоков не узнают в туманах.

О мой дождь молчаливый, без ветров, без ненастья,
дождь спокойный и кроткий, колокольчик убогий,
дождь хороший и мирный, только ты — настоящий,
ты с любовью и скорбью окропляешь дороги!

О мой дождь францисканский, ты хранишь в своих каплях
души светлых ручьев, незаметные росы.
Нисходя на равнины, ты медлительным звоном
открываешь в груди сокровенные розы.

Тишине ты лепечешь первобытную песню
и листве повторяешь золотое преданье,
а пустынное сердце постигает их горько
в безысходной и черной пентаграмме страданья.

В сердце те же печали, что в дожде просветленном,
примиренная скорбь о несбыточном часе.
Для меня в небесах возникает созвездье,
но мешает мне сердце созерцать это счастье.

О мой дождь молчаливый, ты любимец растений,
ты на клавишах звучных — утешение в боли,
и душе человека ты даришь тот же отзвук,
ту же мглу, что душе усыпленного поля!

В дверях — ненастья серая доска:
Ни выглянуть, ни выйти за ворота…
В сыром саду зелёная тоска,
А в комнатах — дремота и зевота.
Брожу по дому, словно домовой,
Гоняю мух, в шкафу лижу варенье;
Пытаюсь сочинить стихотворенье,
Слегка «поникнув гордой головой»
Сижу, уставясь в дырочку в полу,
Но рифма — как сорока на колу…
И снова я брожу как заводной;
Как тень моя, со мной моя зевота.
В дверях всё тот же дождик обложной
Ни выглянуть,
Ни выйти
За ворота!

Дождь идёт по городу вразвалку —
Шумный и высокий,
Как верста!
Залил синим светофор-мигалку,
Смыл зевак
с чугунного моста.
Разогнал торговок на базарах
Выстрелом из огненной пращи,
На прохожих, молодых и старых,
Разукрасил бисером плащи.
В закоулках сумрачного парка
Растолкал седые тополя,
А потом под радужную арку
Зашагал
Окраиной
В поля!

Дожди бывают разные, как люди.
Тот сильный, потому так и гремит,
Тот слабый и задумчивый, тот грубый
Сбивает ветки, яростно шумит.
Тот, ничему не веря, равнодушен,
Весь день, как заведенный, моросит.
Тот ветру налетевшему послушен,
То вдруг зашепчет, то вдруг замолчит.

А я всегда люблю дожди слепые,
Их синие весенние глаза,
Их капли, словно струны золотые.
Их облаков цветные паруса.

Пусть все не так, как надо, обернется
И я спрошу, а кто-то промолчит.
Мой дождь слепой когда-нибудь вернется
И радостно по окнам застучит!

Ливень прошел,
но по-прежнему не спадает
духота весенней ночи…

Лил дождь осенний. Сад грустил о лете.
За мной вода заравнивала след.
Мне подсказала дата в партбилете:
тогда мне было девятнадцать лет.

На город шел Колчак; у мыловарни
чернел окоп; в грязи была сирень,
а я сиял: я стал партийным парнем
в осенний тот благословенный день.

Прогуляться дождик вышел…
Любит он бродить по крышам,
По дорожкам, по газонам,
По зонтам, по капюшонам,
И по самым разным шляпам,
И по мамам, и по папам,
И по детям, и по птицам,
По счастливым мокрым лицам…
По улыбкам, полным света,
Бродит он весной и летом,
И с осенним ветром дружит,
Целый день идёт по лужам,
Залезает – вот, беда! –
И в ботинок иногда…

Тяжелые росли сады
И в зной вынашивали сливы,
Когда ворвался в полдень ливень,
Со всей стремительностью молний,
В паденье грома и воды.

Беря начало у горы,
Он шел, перекосив пространства,
Рос и свое непостоянство,
Перечеркнув стволы деревьям,
Нес над плетнями во дворы.

Он шел, касаясь тополей,
На земли предъявляя право,
И перед ним ложились травы,
И люди отворяли окна.
И люди говорили: «Ливень —
Необходимый для полей!»

Он шел, качаясь,
Перед ним
Бежали пыльные дороги,
Вставали ведра на пороге,
Хозяйка выносила фикус,
В пыли казавшийся седым.

Рожденный под косым углом,
Он шел как будто в наступленье
На мир,
На каждое селенье,
И каждое его движенье
Сопровождал весомый гром.

Давила плотность облаков,
Дымились теплые болота,
Полями проходила рота,
И за спиной красноармейцев
Вода стекала со штыков.

Он шел на пастбища, и тут
Он вдруг иссяк, и стало слышно,
Как с тополей сперва на крыши
Созревшие слетают капли,
Просвечивая на лету.

И ливня не вернуть назад,
И снова на заборах птицы,
И только в небе над станицей
На фюзеляже самолета
Еще не высохла гроза.

Нет, чтоб дождик проливной,
Дождь весёлый, озорной,
Или, скажем,
Дождь сквозь солнце,
Называется — грибной.
Ну так нет же!
Всю неделю
Скучной
Серою стеной
Сеет,
Сеет, как сквозь сито,
Серый дождик затяжной.

Я проснусь, с постели встану,
Погляжу — опять стоит.
Меленький,
Бесперестанный
Мышью серенькой шуршит.

Вымокли
И луг, и поле.
Сникли
Травы, колоски.
На реке,
В воде по пояс,
Мокнут тёмные мостки.

Почернел забор, сараи.
В лужах сад и огород.
Только дождь,
Не утихая,
Всё идёт, идёт, идёт…

Зашумел сад, и грибной дождь застучал в лист,
вскоре стал мир, как Эдем, свеж и опять чист.

И глядит луч из седых туч в зеркала луж —
как растет ель, как жужжит шмель, как блестит уж.

О, грибной дождь, протяни вниз хрусталя нить,
все кусты ждут — дай ветвям жить, дай цветам пить.

Приложи к ним, световой луч, миллион линз,
загляни в грунт, в корешки трав, разгляди жизнь.

Загляни, луч, и в мою глубь, объясни — как
смыть с души пыль, напоить сушь, прояснить мрак?

Но прошел дождь, и ушел в лес громыхать гром,
и, в слезах весь, из окна вдаль смотрит мой дом.

← Предыдущая Следующая → 1 2 3 4 ... 7
Показаны 1-15 из 95