Стихи про Мишу

Новые ясли открыты у нас,
В ясли придут
ребятишки сейчас.
В комнатах светлых
кроватки стоят
В эти кроватки уложат ребят.

Держится Миша
за мамин подол –
Миша заплаканный
в ясли пришел.
Оленька смело гуляет одна,
В ясли сама прибежала она.

Чище умойся, воды не жалей –
Будут ладошки от мыла белей.
Вкусную травку коровы едят,
Много дадут молока для ребят.

Стали ребята обедать в саду,
Будут сегодня оладьи в меду.
Новенький пролил
своё молоко,
Жалко, что киска
сейчас далеко.

В поле кузнечики
звонко трещат.
Спать в холодке уложили ребят.
Толстенький Петя
совсем еще мал,
Начал ходить и на травку упал.
Сели ребята играть на песок,
Сделал Сережа высокий пирог.
Оленька весело в яслях живет,
Любит плясать
и водить хоровод.

Вот наступила седая зима,
Белые шапки надели дома.
Новые санки по снегу скрипят.
В ясли на ёлку позвали ребят.

Встали ребята
в широкий кружок,
Кто-то на ёлочке свечи зажёг.
Оленька смело
выходит вперед,
Беленький зайчик куклу дает.

Каждый подарку хорошему рад.
Весело в яслях у наших ребят.

Маленькая поэма
Мише Королю, поэту

1.

Этот проспект, как любая быль,
Теперь вызывает боль.
Здесь жил когда-то Миша Король,
Уехавший в Израиль.
Не знаю, легко ли ему вдали
От глины родных полей:
Ведь только в изгнании короли
Похожи на королей.
Мой милый!
В эпоху вселенских драк
В отечественной тюрьме
Осталось мало высоких благ,
Не выпачканных в дерьме.
На крыше гостиницы, чей фасад
Развернут к мерзлой Неве,
Из букв, составляющих «Ленинград»,
Горят последние две.
И новый татарин вострит топор
В преддверье новых Каял,
И даже смешно, что Гостиный Двор
Стоит себе, как стоял.
В Москве пурга, в Петербурге тьма,
В Прибалтике произвол?,
И если я не схожу с ума,
То, значит, уже сошел.

2.

Я жил нелепо, суетно, зло.
Я вечно был не у дел.
Если мне когда и везло,
То меньше, чем я хотел.
Если мне, на беду мою,
Выпадет умереть —
Я обнаружу даже в раю
Место, где погореть.
Частные выпады — блеф, запой —
Я не беру в расчет.
Жизнь моя медленною, слепой,
Черной речкой течет.
Твердая почва надежных правд
Не по мою стопу.
Я, как некий аэронавт,
Выброшен в пустоту.
Покуда не исказил покой
Черт моего лица, —
Боюсь, уже ни с одной рекой
Не слиться мне до конца.
Какое на небе ни горит
Солнце или салют, —
Меня, похоже, не растворит
Ни один абсолют.
Можно снять с меня первый слой,
Можно содрать шестой.
Под первым слоем я буду злой,
А под шестым — пустой.
Я бы, пожалуй, и сам не прочь
Слиться, сыграть слугу,
Я бы и рад без тебя не мочь,
Но, кажется, не могу.

3.

Теперь, когда, скорее всего,
Господь уже не пошлет
Рыжеволосое существо,
Заглядывающее в рот
Мне, читающему стихи,
Которые напишу,
И отпускающее грехи,
Прежде чем согрешу,
Хотя я буду верен как пес,
Лопни мои глаза;
Курносое столь, сколь я горбонос,
И гибкое, как лоза;
Когда уже ясно, что век живи,
В любую дудку свисти —
Запас невостребованной любви
Будет во мне расти,
Сначала нежить, а после жечь,
Пока не выбродит весь
И перекись нежности — нежить, желчь,
Похоть, кислую спесь;
Теперь, когда я не жду щедрот,
И будь я стократ речист —
Если мне кто и заглянет в рот,
То разве только дантист;
Когда затея исправить свет,
Начавши с одной шестой,
И даже идея оставить след
Кажется мне пустой,
Когда я со сцены, ценя уют,
Переместился в зал,
А все, чего мне здесь не дают, —
Я бы и сам не взял,
Когда прибита былая прыть,
Как пыль плетями дождя, —
Вопрос заключается в том, чтоб жить,
Из этого исходя.
Из колодцев ушла вода,
И помутнел кристалл,
И счастье кончилось, когда
Я ждать его перестал.
Я сделал несколько добрых дел,
Не стоивших мне труда,
И преждевременно догорел,
Как и моя звезда.
Теперь меня легко укротить,
Вычислить, втиснуть в ряд,
И если мне дадут докоптить
Небо — я буду рад.
Мне остается, забыв мольбы,
Гнев, отчаянье, страсть,
В Черное море общей судьбы
Черною речкой впасть.

4.

Мы оставаться обречены
Здесь, у этой черты,
Без доказательств чужой вины
И собственной правоты.
Наш век за нами недоглядел,
Вертя свое колесо.
Мы принимаем любой удел.
Мы заслужили все.
Любезный друг! Если кто поэт,
То вот ему весь расклад:
Он пишет времени на просвет,
Отечеству на прогляд.
И если вовремя он почит,
То будет ему почет,
А рукопись, данную на почит,
Отечество просечет.
Но если укажет наоборот
Расположенье звезд,
То все, что он пишет ночь напролет,
Он пишет коту под хвост.

1991

Как интересна наша Маша!
Как исстрадалася по Мише!
Но отчего же ехать к Маше
Так медлит долговязый Миша?
Быть может, занимаясь Машей,
На сахарном заводе Миша
Готовит карамельки Маше, —
Но станется и то, что Миша
Забыл о нашей бедной Маше.
И, может быть, неверный Миша
Целует уж другую Машу,
Вы знаете какую, — Миша!
Опомнись, Миша! — наша Маша
Жива лишь памятью о Мише,
А новая красотка Маша
Грызет одни конфеты Миши —
Грызет, как их грызут все Маши
В провинциях, где ныне Миша,
И в ус не дует эта Маша,
Что слаще их лобзанья Миши!
Когда, когда же к нашей Маше
Ты возвратишься, длинный Миша,
И сквозь очки увидишь Машу —
Глядящую в лорнет на Мишу?..

Миша встал сегодня рано –
Долгожданный день настал.
За спиной у Миши ранец,
В ранце – книжка и пенал.
А в пенале – ручка, перья,
Три цветных карандаша.
Миша думает: «Теперь я
Не похож на малыша!»
Дед Артём из кузни вышел
На внучонка посмотреть…
До того приятно Мише,
Что он вслух готов запеть:
«Здравствуй, осень золотая,
Вот я стал учеником!..»
Жулька, Мишу провожая,
Гордо держит хвост крючком.

Дядя МИША на печи
Ел коржи и калачи,
А во время передышки
Ел вареники и пышки.
Очень скоро дядю МИШУ
Доставали через крышу.

Дорогой дружище Миша,
Ты как вихрь, а я как замять,
Сбереги под тихой крышей
Обо мне любовь и память.