Стихи про июль
1.
32 июля
холодно
а вчера был зной
Каспарян говорит:
давай еще по одной?
Москва лежит перед нами как какой-то склад
как завод
только дым
и чад
из ресторанов
на морозе его видней
газеты запрещены
повсюду — лишь пластик
бумажные деньги теперь принимают за треть цены
каждый третий русский думает — он японец
на даче у каждого — сад камней
2.
на Воробьевых горах
мы разожгли костер
печем в углях
голубей
раннее утро
небо становится все светлей
голубей
реклама вдоль дороги говорит:
служба незанятости. гражданин, убей
время
3.
конечно, я знаю, что скоро пойду ко дну
меня арестуют
вспомнив мою вину
позабытый грех
двадцатилетней давности
какой-нибудь штраф, налог
Каспарян боится
поскольку он одинок
но самое худшее —
это
всего лишь смерть
4.
я не боюсь
поскольку люблю жену
она лучше всех
если бы она должна
была
за меня умереть
то она бы, конечно, сперва испугалась
а потом умерла
вот
она
знает, что у меня до утра — дела
и я неизвестно где
и сутки уже не звоню
а она сидит и думает:
пусть, я его ни в чем не виню
и качается туда-сюда
в кресле
как нервный больной
вот я и
думаю,
в день приговора
она, наверное, просто
умрет
со мной
Я помню тот год, тот ноябрь ледяной,
тифозный… Кавалерийскую школу,
товарищей новых, что спали со мной
на топчанах карантинных голых.
Курсантская молодость, где она!
Хоть все еще многое памятью греем,
былинными стали те времена,
и только на карточках мы не стареем.
Жесток в Оренбурге мороз в декабре,
и часто тревогу в ночах морозных
горнист Омурбаев трубил во дворе,
киргизским лицом запрокинувшись к звездам.
Я помню и лето — горячий июль,
и степи, и конные наши лавы,
и те невеселые посвисты пуль,
моих одногодков, упавших в травы.
Не встали они с той кровавой травы
и ногу не вдели в свободное стремя,
но с карточек смотрят — смелы и правы,—
сурово и пристально смотрят сквозь время.
ЯНВАРЬ
Открываем календарь
Начинается январь.
В январе, в январе
Много снегу на дворе.
Снег — на крыше, на крылечке.
Солнце в небе голубом.
В нашем доме топят печки.
В небо дым идет столбом.
ФЕВРАЛЬ
Дуют ветры в феврале,
Воют в трубах громко.
Змейкой мчится по земле
Легкая поземка.
Поднимаясь, мчатся вдаль
Самолетов звенья.
Это празднует февраль
Армии рожденье.
МАРТ
Рыхлый снег темнеет в марте.
Тают льдинки на окне.
Зайчик бегает по парте
И по карте
На стене.
АПРЕЛЬ
Апрель, апрель!
На дворе звенит капель.
По полям бегут ручьи,
На дорогах лужи.
Скоро выйдут муравьи
После зимней стужи.
Пробирается медведь
Сквозь лесной валежник.
Стали птицы песни петь,
И расцвел подснежник.
МАЙ
Распустился ландыш в мае
В самый праздник — в первый день.
Май цветами провожая,
Распускается сирень.
ИЮНЬ
Пришел июнь.
«Июнь! Июнь!»
В саду щебечут птицы…
На одуванчик только дунь
И весь он разлетится.
ИЮЛЬ
Сенокос идет в июле,
Где-то гром ворчит порой.
И готов покинуть улей
Молодой пчелиный рой.
АВГУСТ
Собираем в августе
Урожай плодов.
Много людям радости
После всех трудов.
Солнце над просторными
Нивами стоит.
И подсолнух зернами
Черными
Набит.
СЕНТЯБРЬ
Ясным утром сентября
Хлеб молотят села,
Мчатся птицы за моря
И открылась школа.
ОКТЯБРЬ
В октябре, в октябре
Частый дождик на дворе.
На лугах мертва трава,
Замолчал кузнечик.
Заготовлены дрова
На зиму для печек.
НОЯБРЬ
День седьмого ноября
Красный день календаря.
Погляди в свое окно:
Все на улице красно.
Вьются флаги у ворот,
Пламенем пылая.
Видишь, музыка идет
Там, где шли трамваи.
Весь народ — и млад и стар
Празднует свободу.
И летит мой красный шар
Прямо к небосводу!
ДЕКАБРЬ
В декабре, в декабре
Все деревья в серебре.
Нашу речку, словно в сказке,
За ночь вымостил мороз,
Обновил коньки, салазки,
Елку из лесу привез.
Елка плакала сначала
От домашнего тепла.
Утром плакать перестала,
Задышала, ожила.
Чуть дрожат ее иголки,
На ветвях огни зажглись.
Как по лесенке, по елке
Огоньки взбегают ввысь.
Блещут золотом хлопушки.
Серебром звезду зажег
Добежавший до верхушки
Самый смелый огонек.
Год прошел, как день вчерашний.
Над Москвою в этот час
Бьют часы Кремлевской башни
Свой салют — двенадцать раз.
Как память детских дней отрадна в заточенье!
Я помню этот клич, во всех устах один:
«В Бастилью, граждане! к оружию! отмщенье!»
Все бросилось — купец, рабочий, мещанин.
То барабан бил сбор, то пушка грохотала…
По лицам матерей и жен мелькала тень.
Но победил народ; пред ним твердыня пала.
Как солнце радостно сияло в этот день,
В великий этот день!
Все обнимались, все — и нищий и богатый;
Рассказ чудесных дел средь женщин не смолкал.
Вот криком радостным все встретили солдата:
Герой осады он, народу помогал.
С любовью Лафайет, я слышал, поминался;
Король же… вкруг него черней сгущалась тень.
Свободна Франция!.. Мой разум пробуждался…
Как солнце радостно сияло в этот день,
В великий этот день!
Назавтра был я там: уж замок с места срыли.
Среди развалин мне сказал седой старик:
«Мой сын, здесь произвол и деспотизм душили
Народный каждый вопль, народный каждый крик.
Для беззащитных жертв им мест недоставало…
Изрыли землю всю: то яма, то ступень.
При первом натиске, шатаясь, крепость пала».
Как солнце радостно сияло в этот день,
В великий этот день!
Свобода, древняя святая бунтовщица,
Вооруженная обломками желез,
Зовет — торжественно над нами воцариться —
Святое Равенство, сестру свою с небес.
Они своих борцов уж выслали насилью:
Для громов Мирабо двор — хрупкая мишень.
Народу он кричит: «Еще, еще Бастилью!»
Как солнце радостно сияло в этот день,
В великий этот день!
Где мы посеяли, народы пожинают.
Десятки королей, заслышав наш погром,
Дрожа, свои венцы плотнее нажимают,
Их подданные нас приветствуют тайком.
Отныне светлый век — век прав людских — начнется,
Всю землю обоймет его святая сень.
Здесь новый мир в пыли развалин создается.
Как солнце радостно сияло в этот день,
В великий этот день!
Уроки старика я живо вспоминаю;
И сам он, как живой, встает в уме моем. —
Но через сорок лет я этот день встречаю —
Июльский славный день — в темнице за замком.
Свобода! голос мой, и преданный опале,
Звучит хвалой тебе! В окне редеет тень…
И вот лучи зари в решетках засверкали…
Как солнце радостно выходит в этот день,
В великий этот день!
С полудня парило.
И вот
По проводам порхнула искра.
И ветер телеграмму рвет
Из хилых рук премьер-министра.
Над гарью городов гроза.
Скатилась жаркая слеза
По каменной скуле Европы.
Мрачнеют парки. Молкнет ропот.
И пары прячутся.
И вот
Тот выстрел по австрийской каске,
Тот скрюченный громоотвод.
И лиловеет мир, как в сказке.
Ещё не против и не за,
Глядит бессмысленно гроза
И дышит заодно со всеми.
Внизу — кровати, книги, семьи,
Газоны, лошади…
И вот
Черно на Марне и на Висле.
По линии границ и вод
Кордоны зоркие нависли.
Скосив огромные глаза,
В полнеба выросла гроза.
Она швыряет черный факел
В снопы и жнивья цвета хаки.
Война объявлена.
Между лиловых облаков
Однажды вечера светило
За снежной цепию холмов,
Краснея ярко, заходило,
И возле девы молодой,
Последним блеском озаренной,
Стоял я бледный, чуть живой,
И с головы её бесценной
Моих очей я не сводил.
Как долго это я мгновенье
В туманной памяти хранил.
Ужель всё было сновиденье:
И ложе девы, и окно,
И трепет милых уст, и взгляды,
В которых мне запрещено
Судьбой искать себе отрады?
Нет, только счастье ослепить
Умеет мысли и желанья,
И сном никак не может быть
Всё, в чем хоть искра есть страданья!
Июнь. Июль. Часть соловьиной дрожи.
— И было что-то птичье в нас с тобой —
Когда — ночь соловьиную тревожа —
Мы обмирали — каждый над собой!
А Август — царь. Ему не до рулады,
Ему — до канонады Октября.
Да, Август — царь. — Тебе царей не надо, —
А мне таких не надо — без царя!
Как с задумчивых сосен струится смола,
Так текут ваши слезы в апреле.
В них весеннему дань и прости колыбели
И печаль молодого ствола.
Вы листочку сродни и зеленой коре,
Полудети еще и дриады.
Что деревья шумят, что журчат водопады
Понимали и мы — на заре!
Вам струистые кудри клонить в водоем,
Вам, дриадам, кружить по аллее…
Но и нас, своенравные девочки-феи,
Помяните в апреле своем!
И кому теперь горше
от вселенской тоски —
машинисту из Орши,
хипарю из Москвы?
Чья страшнее потеря —
знаменитой вдовы,
или той, из партера,
что любила вдали?
Чья печаль ощутимей —
тех, с кем близко дружил,
иль того со щетиной,
с кого списывал жизнь?..
И на равных в то утро
у таганских ворот
академик и урка
представляли народ.
Что хорошего в июле?
Жуткая жара.
Осы жалятся как пули.
Воет мошкара.
Дождь упрямо избегает
тротуаров, крыш.
И в норе изнемогает
Полевая мышь.
Душно в поле для овечки,
В чаще для лося.
Весь июль купайся в речке
вместо карася.
В полях созрел ячмень.
Он радует меня!
Брожу я целый день
По волнам ячменя.
Смеется мне июль,
Кивают мне поля.
И облако — как тюль,
И солнце жжет, паля.
Блуждаю целый день
В сухих волнах земли,
Пока ночная тень
Не омрачит стебли.
Спущусь к реке, взгляну
На илистый атлас;
Взгрустнется ли,- а ну,
А ну печаль от глаз.
Теперь ли тосковать,
Когда поспел ячмень?
Я всех расцеловать
Хотел бы в этот день!
Июль блестяще осенокошен.
Ах, он уходит! держи! держи!
Лежу на шёлке зелёном пашен,
Вокруг — блондинки, косички ржи.
О, небо, небо! твой путь воздушен!
О, поле, поле! ты — грёзы верфь!
Я онебесен! Я онездешен!
И Бог мне равен, и равен червь!
Июль зеленый и цветущий.
На отдых танки стали в тень.
Из древней Беловежской пущи
Выходит золотой олень.
Короною рогов ветвистых
С ветвей сбивает он росу
И робко смотрит на танкистов,
Расположившихся в лесу.
Молчат угрюмые солдаты,
Весь мир видавшие в огне.
Заряженные автоматы
Лежат на танковой броне.
Олений взгляд, прямой и юный,
Как бы навеки удивлен,
Ногами тонкими, как струны,
Легко перебирает он.
Потом уходит в лес обратно,
Спокоен, тих и величав,
На шкуре солнечные пятна
С листвой пятнистою смешав.
Вы знакомы-то пару дней,
но он тебе рад:
скалит белые зубы —
скорлупки уличных сцен.
Ты изучаешь язык его автострад:
читаешь неплохо,
но вслух заметен акцент.
Город-лето: медовый воздух,
птичий окрас,
крабий панцирь асфальта
на теплой его спине.
Ты обычно не против тепла,
но не в этот раз.
В этот раз если что и спасёт —
только белый снег.
Ложишься на верхнюю полку,
как хлеб в тандыр:
пирог из слоёного текста —
горький внутри.
Всё вокруг гудит и стрекочет
«Воды! Воды!»
Пересохшие горла колодцев
рождают хрип.
Ну же, едем домой,
переходим на зимний стиль:
злые белые строки, прохлада игристых вин.
Ложка в чьём-то стакане звенит
о твоей уязвимости
«…уязвим, уязвим,
уязвим, уязвим, уязвим…»
Под снегом спят
Кусты, и сад,
И пруд, и огород.
Открыл январь
Наш календарь
И начал новый год.
В любую щель
Метет метель,
Гуляет по земле.
Маляр-зима
Кусты, дома –
Все белит в феврале.
Последних вьюг
Холодный пух
Весну ведет на старт.
Теплы лучи,
Летят грачи,
Снимает шубу март.
Поют певцы –
Дрозды, скворцы,
Ломают реки лед.
И весь апрель
Звенит капель:
«Весна, весна идет!»
Встречая май,
Не забывай,
Что дорог каждый день.
Спеши паши,
Чтоб рос овес,
Гречиха и ячмень!
Стоит жара.
Пришла пора
Всему расти и зреть.
В июньский день
Не прячься в тень,
Не бойся загореть!
Порой гроза
Слепит глаза,
Зеленый лен цветет.
По блесткам рос
На сенокос
Июль косцов ведет.
Того и жди –
Пойдут дожди.
Дням августа не верь.
Снимай скорей
Хлеба с полей,
Чтоб не было потерь.
Желты сады,
В лугах скирды,
Скворцы на юг летят.
Сентябрь пришел,
И двери школ
Открылись для ребят.
Шуршат листы,
Поля пусты,
И вот уже к домам
Октябрь везет
Зерно и мед –
Доход по трудодням.
Мы с ноябрем
В строю одном –
Нам ветер нипочем.
На льду реки
Звенят коньки.
Зарылся в снег глухарь.
Декабрь идет
Закончить год
И старый календарь.