Стихи о времени

?Зачем до сей поры тебя изображают
С седыми прядями на сморщенных висках,
Тогда как у тебя на юных раменах
?Лишь только крылья отрастают?
О время, пестун наш! — на слабых помочах
Ты к истине ведёшь людей слепое племя
И в бездну вечности роняешь их, как бремя,
?И бремя новое выносишь на плечах.
Счастливый грек тебя, как смерти, ужасался,
Он в руки дал тебе песочные часы,
Косой вооружил и в страхе повергался
?Пред лезвием твоей сверкающей косы.

А мы, среди своих попыток и усилий
Склонив перед тобой бесславное чело,
Твердим: когда-нибудь, авось, погибнет зло
От веянья твоих неслышно-мощных крылий!
Лети скорей, крылатое, скорей!
Нам в душу новыми надеждами повей!
Иль уж губи всех тех, которым ты пророчишь
Один бесплодный путь, и делай всё, что хочешь!
Скорей моё чело морщинами изрой
И выветри скорей с лица румянец мой
И обреки меня холодному забвенью…
Что за беда! Другому поколенью
Ты наши лучшие надежды передашь,
Твердя ему в урок удел печальный наш.
Своекорыстие — и всё, что сердце губит,
Невежество — и всё, что гасит ум,
Мне беспрестанно в уши трубит:
«Живи без чувства и без дум!»
Вполне постигли мы бесплодные стремленья
К добру, к отрадному сочувствию людей.
И, выстрадав одно лишь право на презренье
Мы говорим в порыве нетерпенья:
?«О время! улетай скорей!»

Уходишь ты, — прощай, прощай,
Беспутный год, бездушный год!
Иди во тьму и не мешай
Нам к свету двигаться вперёд…

Ты нёс в груди своей не тот
Святой огонь, что Прометей
С небес похитил, — ты людей
Не создавал, — ты нас рядил
В железо, — славу нам сулил
Во имя злых, стихийных сил
И превращал в шипящих змей
Тобой раздавленных людей.

Нет, не божественный ты нёс
Огонь, не благодатных слёз

Всё ты уносишь, нещадное время, —
Горе и радость, дружбу и злобу;
Всё забираешь всесильным полетом;
Что же мою ты любовь не умчало?
Знать, позабыло о ней ты, седое;
Или уж слишком глубоко мне в душу
Чувство святое запало, что взор твой,
Видящий всё, до него не проникнул?

Взгляни на время благодарно,
Оно старалось, как могло;
Как нежно озаряет солнце
Все человеческое зло!

в институте времени
при помощи технологии RRX-2X2
мне показывают мое будущее

2029-й год
я сижу в какой-то комнате для допросов
душно
я весь потный

меня допрашивает следователь госбезопасности Сидоренко:
последний раз спрашиваю. кто распространяет информацию о том, что президент Бучкин — модифицированное растение?

я молчу

он выливает мне в лицо недопитый
холодный кофе с молоком
смеется

вдруг его лицо становится хитрым
он наклоняется ко мне
и шепотом спрашивает:
а как ваша настоящая фамилия?

я говорю (тоже тихо): Литвинов моя фамилия

он говорит: мы все
проверим
проверим
проверим

он говорит: учтите, Литвинов, еще полчаса, и если вы ничего не скажете
придется звать Глеба

и я вдруг слышу свой неестественно тонкий, охрипший голос:
не надо Глеба
только не надо Глеба!
моя настоящая фамилия Козицын
Сергей
я учусь в пятом классе
то, что вы видите, это только темпоральная квазиматериальная проекция!

я с облегчением выдыхаю

так я и думал
ошиблись

это была какая-то фикция
это был не я

Я помню время золотое,
Я помню сердцу милый край.
День вечерел; мы были двое;
Внизу, в тени, шумел Дунай.

И на холму, там, где, белея,
Руина замка вдаль глядит,
Стояла ты, младая фея,
На мшистый опершись гранит,

Ногой младенческой касаясь
Обломков груды вековой;
И солнце медлило, прощаясь
С холмом, и замком, и тобой.

И ветер тихий мимолетом
Твоей одеждою играл
И с диких яблонь цвет за цветом
На плечи юные свевал.

Ты беззаботно вдаль глядела…
Край неба дымно гас в лучах;
День догорал; звучнее пела
Река в померкших берегах.

И ты с веселостью беспечной
Счастливый провожала день;
И сладко жизни быстротечной
Над нами пролетала тень.

Украдкой время с тонким мастерством
Волшебный праздник создает для глаз.
И то же время в беге круговом
Уносит все, что радовало нас.

Часов и дней безудержный поток
Уводит лето в сумрак зимних дней,
Где нет листвы, застыл в деревьях сок,
Земля мертва и белый плащ на ней.

И только аромат цветущих роз —
Летучий пленник, запертый в стекле, —
Напоминает в стужу и мороз
О том, что лето было на земле.

Свой прежний блеск утратили цветы,
Но сохранили душу красоты.

В детстве день, как неделя,
В детстве месяц, как год.
Но покинешь ты берег –
Жизнь иначе пойдёт.

И неделя, что день станет,
Смотришь и год —
Целый год вдруг растает,
Пролетит, промелькнёт.

Будто кто-то невидимый
Гонит здесь нас.
Гонит так, чтобы жили мы
Каждый день, каждый час.

Остановится время, и посмотрит
На меня пейзаж из поволоки,
Словно я давно уже не с теми,
Кто судьбою платит за уроки.

Небо хмуро, даль необозрима,
Ни души в ней нет, ни состраданья.
Но мое произнесешь ты имя —
И помчится время на свиданье.

И уже все в нем живет и дышит,
И причастны дальние холмы,
Легкие рябинки, птицы, крыши,
Времени причастны, как и мы.

Ах, время, помедли, помедли!
Я знаю, куда я влеком,
а ты вокруг солнца петли
кладешь и кладешь венком.
Не счесть на земле рассветов,
закатов, что будут на ней…
Ах, время! Дай мудрых советов
и неторопливых дней!

Неправда, что время уходит.
Это уходим мы.
По неподвижному времени.
По его протяжным долинам.
Мимо забытых санок посреди сибирской зимы.
Мимо иртышских плесов с ветром неповторимым.
Там, за нашими спинами,— мгла с четырех сторон.
И одинокое дерево, согнутое нелепо.
Под невесомыми бомбами — заиндевевший перрон.
Руки, не дотянувшиеся до пайкового хлеба.
Там, за нашими спинами,— снежная глубина.
Там обожженные плечи деревенеют от боли.
Над затемненным городом песня: «Вставай, страна-а!..»
«А-а-а-а…» — отдается гулко, будто в пустом соборе.
Мы покидаем прошлое.
Хрустит песок на зубах.
Ржавый кустарник призрачно топорщится у дороги.
И мы на нем оставляем клочья отцовских рубах
и надеваем синтетику, вредную для здоровья.
Идем к черте, за которой — недолгие слезы жен.
Осатанелый полдень.
Грома неслышные гулы.
Больницы, откуда нас вынесут.
Седенький дирижер.
И тромбонист, облизывающий пересохшие губы.
Дорога — в виде спирали.
Дорога — в виде кольца.
Но — отобедав картошкой или гречневой кашей —
историю Человечества до собственного конца
каждый проходит по времени.
Каждый проходит.
Каждый.
И каждому — поочередно — то солнечно, то темно.
Мы измеряем дорогу мерой своих аршинов.
Ибо уже установлено кем-то давным-давно:
весь человеческий опыт — есть повторенье ошибок…
И мы идем к горизонту.
Кашляем.
Рано встаем.
Открываем школы и памятники.
Звезды и магазины…
Неправда, что мы стареем!
Просто — мы устаем.
И тихо отходим в сторону, когда кончаются силы.

Только время доходит сюда ? и тогда
только жалость свистит над травою.
Как давно я лежу! ни огня, ни следа.
Что же сердце бежит от себя, как живое?

Ни огня, ни следа, только ветер привык
узнавать и мешаться с травою.
И не слезы в глаза, не слова на язык,
это сердце выходит к тебе, как живое.

Это время любви, словно тёплая осень,
Терпкий запах листвы, неба светлая грусть
«Как живётся тебе?», — если кто — нибудь спросит,
Ничего не скажу, лишь слегка улыбнусь.

Коль можешь, не тужи о времени бегущем,
Не отягчай души ни прошлым, ни грядущим.
Сокровища свои потрать, пока ты жив;
Ведь все равно в тот мир предстанешь неимущим.

Пей! Время пусть летит. Вернутся
На то же место звезды… Наш же прах
Замазкой будет на стене. В стенах
Для смерти люди новые проснутся.

← Предыдущая Следующая → 1 2 3 4 5
Показаны 1-15 из 63