Стихи про кино

Это город. Еще рано. Полусумрак, полусвет.
А потом на крышах солнце, а на стенах еще нет.
А потом в стене внезапно загорается окно.
Возникает звук рояля. Начинается кино.

И очнулся, и качнулся, завертелся шар земной.
Ах, механик, ради бога, что ты делаешь со мной!
Этот луч, прямой и резкий, эта света полоса
заставляет меня плакать и смеяться два часа,
быть участником событий, пить, любить, идти на дно…

Жизнь моя, кинематограф, черно-белое кино!
Кем написан был сценарий? Что за странный фантазер
этот равно гениальный и безумный режиссер?
Как свободно он монтирует различные куски
ликованья и отчаянья, веселья и тоски!
Он актеру не прощает плохо сыгранную роль —
будь то комик или трагик, будь то шут или король.
О, как трудно, как прекрасно действующим быть лицом
в этой драме, где всего-то меж началом и концом
два часа, а то и меньше, лишь мгновение одно…

Жизнь моя, кинематограф, черно-белое кино!
Я не сразу замечаю, как проигрываешь ты
от нехватки ярких красок, от невольной немоты.
Ты кричишь еще беззвучно. Ты берешь меня сперва
выразительностью жестов, заменяющих слова.
И спешат твои актеры, все бегут они, бегут —
по щекам их белым-белым слезы черные текут.
Я слезам их черным верю, плачу с ними заодно…

Жизнь моя, кинематограф, черно-белое кино!
Ты накапливаешь опыт и в теченье этих лет,
хоть и медленно, а все же обретаешь звук и цвет.
Звук твой резок в эти годы, слишком грубы голоса.
Слишком красные восходы. Слишком синие глаза.
Слишком черное от крови на руке твоей пятно…

Жизнь моя, начальный возраст, детство нашего кино!
А потом придут оттенки, а потом полутона,
то уменье, та свобода, что лишь зрелости дана.
А потом и эта зрелость тоже станет в некий час
детством, первыми шагами тех, что будут после нас
жить, участвовать в событьях, пить, любить, идти на дно…

Жизнь моя, мое цветное, панорамное кино!
Я люблю твой свет и сумрак — старый зритель, я готов
занимать любое место в тесноте твоих рядов.
Но в великой этой драме я со всеми наравне
тоже, в сущности, играю роль, доставшуюся мне.
Даже если где-то с краю перед камерой стою,
даже тем, что не играю, я играю роль свою.
И, участвуя в сюжете, я смотрю со стороны,
как текут мои мгновенья, мои годы, мои сны,
как сплетается с другими эта тоненькая нить,
где уже мне, к сожаленью, ничего не изменить,
потому что в этой драме, будь ты шут или король,
дважды роли не играют, только раз играют роль.
И над собственною ролью плачу я и хохочу.
То, что вижу, с тем, что видел, я в одно сложить хочу.
То, что видел, с тем, что знаю, помоги связать в одно,
жизнь моя, кинематограф, черно-белое кино!

смотрел недавно во сне
фильм снятый в будущем

производство Австразии
3079 г.
в целом все такое же как у нас

целиком все не помню
помню только
все происходит где-то на юге

герой рано утром
встает в туалет
выходит
во дворе никого нет

идет теплый дождь
утренние сумерки

он немного постоял
и идет к дому

и тут совершенно внезапно
и очень быстро
встает солнце

его лучи проходят
сквозь дождь
и пар поднимающийся от земли

и в этот момент вдруг становится понятно
что у них там все по-другому

еще мне очень понравилась музыка
сдержанная песня типа колыбельной

поют дуэтом одновременно как бы на смеси арабского и испанского
женщина и мужчина
а припев такой:

даа да
шуу шу

даа да
шуу шу

даже не знаю
на каком это языке

Субботний день — уже темно
в работе отсверкал,
и ты сидишь в фойе кино
на сквозняке зеркал.

С раскрытой книгою, одна,
хоть парочки кругом.
На шее родинка видна
под легким завитком.

И бровь надломлена, строга,
когда ты смотришь вниз.
В привычных ссадинках рука
касается страниц.

Пожалуй, пальцы погрубей,
чем у иных. Чуть-чуть.
И я хоть что-то о тебе
по ним узнать хочу.

Субботний день — уже темно —
в работе отсверкал,
и ты сидишь в фойе кино
на сквозняке зеркал.

В колхозе, в кино, на экране
Кварталы Берлина горят,
Смертельною пулею ранен,
Споткнулся на крыше солдат.

Мальчишки скорбят и тоскуют
У самой стены на полу,
И им бы вот так же, рискуя,
Бросаться в огонь и во мглу;

Взбираться на купол покатый
(Полотнище флага в огне)
И мстить за таджика-солдата,
Как будто за старшего брата,
Который погиб на войне.

Механики и полеводы
В шинелях сидят без погон,
Они вспоминают походы,
А зал в полутьму погружен.

И, как на сошедших с экрана
Лихих легендарных солдат,
Украдкою на ветеранов
Притихшие жены глядят.

Стучит, как кузнечик железный,
Поет в тишине аппарат.
И вот над дымящейся бездной
Встает на рейхстаге солдат.

Взметнулось полотнище флага,—
И, словно его водрузил,
Встает инвалид, что рейхстага
Не брал, но медаль «За отвагу»
Еще в сорок первом носил.

Огни зажигаются в школе,
В раскрытые окна плывет
Прохлада широкого поля…

На шумный большак из ворот
Полуторка медленно едет,
Мальчишки за нею бегут.

Кинопередвижку в «Победе»
Давно с нетерпением ждут.

Заката багровые флаги,
И дымный туман над рекой…
Герой Берлина и Праги
С экрана уходят домой.

Кинематограф. Три скамейки.
Сентиментальная горячка.
Аристократка и богачка
В сетях соперницы-злодейки.

Не удержать любви полета:
Она ни в чем не виновата!
Самоотверженно, как брата,
Любила лейтенанта флота.

А он скитается в пустыне —
Седого графа сын побочный.
Так начинается лубочный
Роман красавицы-графини.

И в исступленьи, как гитана,
Она заламывает руки.
Разлука. Бешеные звуки
Затравленного фортепьяно.

В груди доверчивой и слабой
Еще достаточно отваги
Похитить важные бумаги
Для неприятельского штаба.

И по каштановой аллее
Чудовищный мотор несется,
Стрекочет лента, сердце бьется
Тревожнее и веселее.

В дорожном платье, с саквояжем,
В автомобиле и в вагоне,
Она боится лишь погони,
Сухим измучена миражем.

Какая горькая нелепость:
Цель не оправдывает средства!
Ему — отцовское наследство,
А ей — пожизненная крепость!

Утомленная после работы,
Лишь за окнами стало темно,
С выраженьем тяжелой заботы
Ты пришла почему-то в кино.

Рыжий малый в коричневом фраке,
Как всегда, выбиваясь из сил,
Плел с эстрады какие-то враки
И бездарно и нудно острил.

И смотрела когда на него ты
И вникала в остроты его,
Выраженье тяжелой заботы
Не сходило с лица твоего.

В низком зале, наполненном густо,
Ты смотрела, как все, на экран,
Где напрасно пыталось искусство
К правде жизни припутать обман.

Озабоченных черт не меняли
Судьбы призрачных, плоских людей,
И тебе удавалось едва ли
Сопоставить их с жизнью своей.

Одинока, слегка седовата,
Но еще моложава на вид,
Кто же ты? И какая утрата
До сих пор твое сердце томит?

Где твой друг, твой единственно милый,
Соучастник далекой весны,
Кто наполнил живительной силой
Бесприютное сердце жены?

Почему его нету с тобою?
Неужели погиб он в бою
Иль, оторван от дома судьбою,
Пропадает в далеком краю?

Где б он ни был, но в это мгновенье
Здесь, в кино, я уверился вновь:
Бесконечно людское терпенье,
Если в сердце не гаснет любовь.

На чёрном небе о любви нам шепчут звёзды,
На чёрном море о любви поёт прибой.
Бульвар Приморский напоил любовью воздух,
Сезон любви, сезон кино – он стал судьбой.

Конечно, можно раствориться в умных книжках,
С женой сразиться на костяшках домино.
С друзьями можно перекинуться в картишки,
Но для меня важней других искусств кино.

Цветы магнолий опьянят приморский вечер
Сильней, чем старое хорошее вино.
Сезон любви пускай продлится бесконечно,
В кино, как в жизни, ну, а в жизни, как в кино.

И мы смотрим вновь и вновь
Киноленты про любовь,
И с героями их жизни проживаем.
Я давно влюблён всерьез
В мир волшебных киногрёз,
И без них своей судьбы не представляю.

Тринадцать лет. Кино в Рязани,
Тапер с жестокою душой,
И на заштопанном экране
Страданья женщины чужой;

Погоня в Западной пустыне,
Калифорнийская гроза,
И погибавшей героини
Невероятные глаза.

Но в детстве можно всё на свете,
И за двугривенный в кино
Я мог, как могут только дети,
Из зала прыгнуть в полотно.

Убить врага из пистолета,
Догнать, спасти, прижать к груди.
И счастье было рядом где-то,
Там за экраном, впереди.

Когда теперь я в темном зале
Увижу вдруг твои глаза,
В которых тайные печали
Не выдаст женская слеза,

Как я хочу придумать средство,
Чтоб счастье было впереди,
Чтоб хоть на час вернуться в детство,
Догнать, спасти, прижать к груди…

В кастильском нищенском селенье,
Где только камень и война,
Была та ночь до одуренья
Криклива и раскалена.
Артиллерийской подготовки
Гроза гремела вдалеке.
Глаза хватались за винтовки,
И пулемет стучал в виске.
А в церкви — экая морока! —
Показывали нам кино.
Среди святителей барокко
Дрожало яркое пятно.
Как камень, сумрачны и стойки,
Молчали смутные бойцы.
Вдруг я услышал: русской тройки
Звенели лихо бубенцы,
И, памятью меня измаяв,
Расталкивая всех святых,
На стенке бушевал Чапаев,
Сзывал живых и неживых.
Как много силы у потери!
Как в годы переходит день!
И мечется по рыжей сьерре
Чапаева большая тень.
Земля моя, земли ты шире,
Страна, ты вышла из страны,
Ты стала воздухом, и в мире
Им дышат мужества сыны.
Но для меня ты с колыбели —
Моя земля, родимый край,
И знаю я, как пахнут ели,
С которыми дружил Чапай.

Я не возьму тебя в кино —
Там честь солдата под угрозой:
Не плакавший давным-давно,
Я там порой глотаю слезы.

Но вовсе не на тех местах,
Где разлучаются навеки
Иль с тихим словом на устах
В последний раз смежают веки.

Сдержаться не могу тогда,
Когда встают в кинокартинах
Отстроенные города,
Которые я знал в руинах.
Иль при показе старых лент,
Когда мелькают полустанки,
И монументы ранних лет —
Красноармейские кожанки,
И пулеметные тачанки,
Объехавшие целый свет.

Беспечным девочкам смешно,
Как им понять, что это значит:
Документальное кино,
А человек глядит и плачет.

Ну вот и кончается наше кино.
Уходит герой. А куда ему деться?
Еще пять минут будет в зале темно,
И кончится фильм, как кончается детство.

Уходит мальчишка. Назад не глядит.
Уходит от нас в непонятные дали.
А то, что уйдет он из фильма один,
Снимая кино мы вначале не знали.

Нам так бы хотелось, чтоб вместе они
Ушли по траве, пересыпанной росами…
Но только сейчас, как и в прежние дни,
Бросают ребят эти умные взрослые.

Кончается фильм, и подумать пора,
Куда ему деться в степи беспредельной:
Быть может, в ребячий рассказ у костра,
А, может быть, снова в кино самодельное?

Но только хватает забот нам пустых…
Мальчишка придуман… А вы и поверили.
Но все таки вспомни: А, может, и ты
Встречал его средь городской суеты
Идущего, словно по выжженной прерий…

Над городом ливневых туч разворот,
На улицах стало темно
И ветер у парковых старых ворот
Рвет с досок афиши кино.
А в фильме герои идут сквозь буран,
И штормы гудят в парусах.
Но рвется кино, и слепящий экран
Бьет белою вспышкой в глаза.
Рвется кино-
И вспышка в глаза…

А если однажды порвался не фильм,
И вспышка у глаз- наяву,
И ветер над маленьким следом твоим
Качнул молодую траву?..
А может быть, даже следа не найти,
Где ты, как от выстрела, лег…
Как мало порой удается пройти,
Хоть путь и казался далек!
Мало пройти,
Хоть путь и далек…

От битвы с бедой нам нельзя убежать.
Ты плакал, но сделал, сто мог.
Спасибо тебе за твои два шага
По трудной дороге дорог!
Когда кораблям на пути нелегко
И звезд не видать среди туч,
В медлительном свете больших маяков
И твой загорается луч.
Среди маяков-
Твой ясный луч!

Ваши руки пахнут апельсином.
На экране — дальние края.
И в пути, волнующем и длинном,
Всюду вместе, всюду вы и я.
В первый раз я вижу воды Нила.
Как велик он, дивен и далёк!
Знаешь, если бы ты меня любила,
Я сгорел бы, точно уголёк.
Свет и шум. Глаза болят от света…
Чёрный кофе буду дома пить,
Думаю, что вы смеётесь где-то
И меня не можете любить.

Вдруг вспомнятся восьмидесятые
с толпою у кинотеатра
«Заря», ребята волосатые
и оттепель в начале марта.

В стране чугун изрядно плавится
и проектируются танки.
Житуха-жизнь плывет и нравится,
приходят девочки на танцы.

Привозят джинсы из Америки
и продают за пол-зарплаты
определившиеся в скверике
интеллигентные ребята.

А на балконе комсомолочка
стоит немножечко помята,
она летала, как Дюймовочка,
всю ночь в объятьях депутата.

Но все равно, кино кончается,
и все кончается на свете:
толпа уходит, и валяется
сын человеческий в буфете.

Я вышел из кино, а снег уже лежит,
и бородач стоит с фанерною лопатой,
и розовый трамвай по воздуху бежит —
четырнадцатый, нет, пятый, двадцать пятый.

Однако целый мир переменился вдруг,
а я все тот же я, куда же мне податься,
я перенаберу все номера подруг,
а там давно живут другие, матерятся.

Всему виною снег, засыпавший цветы.
До дома добреду, побряцаю ключами,
по комнатам пройду — прохладны и пусты.
Зайду на кухню, оп, два ангела за чаем.

← Предыдущая Следующая → 1 2
Показаны 1-15 из 17