Стихи про день рождения

Сентябрь. Седьмое число —
День моего рождения,
Небо с утра занесло,
А в доме, всем тучам назло,
Вешнее настроение!

Оно над столом парит
Облаком белоснежным.
И запахом пряно-нежным
Крепче вина пьянит.

Бутоны тугие, хрустящие,
В каплях холодных рос.
Как будто ненастоящие,
Как будто бы в белой чаще
Их выдумал дед-мороз.

Какой уже год получаю
Я этот привет из роз.
И задаю вопрос:
— Кто же их, кто принес? —
Но так еще и не знаю.

Обняв, как охапку снега,
Приносит их всякий раз
Девушка в ранний час,
Словно из книги Цвейга.

Вспыхнет на миг, как пламя,
Слова смущенно-тихи:
— Спасибо вам за стихи! —
И вниз застучит каблучками.

Кто она? Где живет?
Спрашивать бесполезно!
Романтике в рамках тесно.
Где все до конца известно —
Красивое пропадет…

Три слова, короткий взгляд
Да пальцы с прохладной кожей…
Так было и год назад,
И три, и четыре тоже…

Скрывается, тает след
Таинственной доброй вестницы.
И только цветов букет
Да стук каблучков по лестнице…

У тебя день рождения —
Телеграммы не жди!
Мне в упрямстве спасение —
Эти злые дожди.

Сяду, в теплое кутаясь,
На портрет погляжу,
Заболею, запутаюсь,
Накажу — отложу!

Замечтаюсь, зарадуюсь,
Наревусь у окна…

Дождь окончится — радугой.
Станет миром — война.

В ясный день, день рождения
Я прошу — не грусти!
Сгинут все наваждения,
И поверь и прости!

В этот день дал Бог нам друга
И нам праздник этот день!
Пусть кругом снега и вьюга
И январской ночи тень —
Ты, Вьельгорский,[1] влагой юга
Кубок северный напень!
Все мы выпьем, все мы вскроем
Дно сердец и кубков дно
В честь того, кого запоем
Полюбили мы давно!

Будь наш тост ему отраден,
И от города Петра
Пусть отгрянет в Баден-Баден[2]
Наше русское ура!

Он чудесный дар имеет
Всех нас спаивать кругом:
Душу он душою греет,
Ум чарует он умом
И волшебно слух лелеет
Упоительным стихом.
И под старость, духом юный,
Он всё тот же чародей!
Сладкой песнью дышат струны,
И душа полна лучей.

Будь наш тост ему отраден,
И от города Петра
Пусть отгрянет в Баден-Баден
Наше русское ура!

Нас судьбы размежевали,
Брошен он в чужой конец,
Но нас чувства с ним связали,
Но он сердцем нам близнец;
Ни разлуки нет, ни дали
Для сочувственных сердец.
Нежной дружбы тайной силой
И судьбе наперелом
В нас заочно — друг наш милый,
И мы жизнью сердца — в нём.

Будь наш тост ему отраден,
И от города Петра
Пусть отгрянет в Баден-Баден
Наше русское ура!

Тихо-радостной тоскою
В этот час объятый сам,
Может статься, он мечтою
К нам прильнул и внемлет нам
И улыбкой и слезою
Откликается друзьям!
Радость в нём с печалью спорит,
Он и счастлив и грустит,
Нашим песням молча вторит
И друзей благодарит.

Будь наш тост ему отраден,
И от города Петра
Пусть отгрянет в Баден-Баден
Наше русское ура!

Примечания:
1. Вьельгорский (Виельгорский) — [см.], был автором музыки к наст. «Песни» и исполнителем её на юбилейном вечере.
2. Перейти ^ Баден-Баден — курортный город в Германии, где последнее десятилетие своей жизни провёл Жуковский.

День рожденья – не горе, не счастье,
Не зима на дворе, не весна,
Но твое неземное участье
К несчастливцу, лишенному сна.

Зов без отзыва, призрак без тела,
Различимая только с трудом,
Захотела ты и прилетела
Светлым ангелом в сумрачный дом.

Не сказала и слова, но молча
Подняла свой старинный стакан,
И в зеленой бутылочной толще
Померещился мне океан,

Померещились юные годы,
Наши странствия, наши пути
И одно ощущенье свободы,
И одно только слово: прости!

Счастливый милостью судьбины,
Что я и русский, и поэт,
Несу на ваши именины
Мой поздравительный привет.
Пускай всегда владеют вами
Подруги чистой красоты:
Свобода, радость и мечты
С их непритворными дарами;
Пускай сияют ваши дни,
Как ваши мысли, ваши взоры
Или пленительной Авроры
Живые, свежие огни.

Где б ни был я — клянусь богами, —
В стране родной и неродной,
Любим ли ветреной судьбой
Иль сирота под небесами,
За фолиантом, за пером,
При громах бранного тимпана,
При звуке лиры и стакана,
Заморским полного вином, —
Всегда услужливый мой гений
Напоминать мне будет вас,
И Дерпт, и славу, и Парнас,
И сада Ратсгофского тени.
Вот вам пример: в России — там,
Где величавая природа,
Студент-певец, я жил с полгода;
Моим разборчивым очам
Являлись дивные картины:
Я зрел, как ранние снега
Сребром ложились на вершины
И на широкие луга,
Как Волги пенились пучины,
Как трепетали берега,
Как обнаженные дубравы
Осенний ветер волновал
И в пудре по полю гулял;
Я видел сельские забавы,
Я видел свадьбу, видел свет —
И что же чувствовал поэт?
Полна спасительного гнева,
Моя открытая душа
Была скучна, нехороша,
Как непонятливая дева;
Она молила небеса
Исправить воздух и дорогу,
И, слава богу, слава богу,
Я здесь, — мой рай, моя краса,
Царица вольных наслаждений,
Где ты, богиня песнопений?

Приди! Возвышенный твой дар
Меня наполнит, очарует,
И сердце юношеский жар
К труду прекрасному почует!
Пример не краток; нужды нет.
Я обвиняюсь перед вами,
Что замечтался; но мечтами
Живет и действует поэт,
Богатый творческою силой,
Он пламенеет страстью милой,
Душой следит свой идеал —
И вот нашел… не тут-то было!
Любимец музы прозевал, —
Прощай, возвышенное счастье:
Пред ним в обертке божества
Одни бездушные слова,
Одно холодное участье.
Кого ж любить ему? Мечты!
Он ими сердце оживляет
И сладко, гордо забывает
Свой плен и райские черты
Лица и мозга красоты.
Ах, я забылся! От предмета
Куда стихи мои летят?
Простите вашего поэта,
Я, право, прав, а виноват,
Что разболтался невпопад.
Так было б лучше во сто крат
В моем таинственном журнале
Об непонятном идеале
Писать, что здесь говорено.
Но будь как есть, мне всё равно,
Я знаю вашу благосклонность,
Не удивит, не тронет вас
Мой необдуманный рассказ,
Моей мечты неугомонность.
Пора мне кончить мой привет
И скуку вашего терпенья;
Когда в душе чего-то нет,
Когда не сладко наслажденье,
Когда любимая звезда
Для вдохновенного труда
Неверно, пасмурно сияет,
Певцу и труд надоедает
И он без дара пиэрид,
Без пиитической отваги
Повеся голову сидит
И томно смотрит на бумаги.
Довольно! Нет, еще мой гений
Вас просит, кланяяся вам,
Не скоро ждите объяснений
Его загадочным словам;
Настанет время, после мая,

Подробно он расскажет сам,
Какая сила роковая,
Назло Парнасу и уму,
Апрель попортила ему;
Еще он просит: бога ради,
Без Гарпократа никому
Вы не кажите сей тетради.

Сегодня ваши именины,
Поздравить вас — я очень рад,
Но в них я вижу — виноват —
Ошибку важную судьбины:
И как ей в голову пришло
Апреля первое число —
Сей день обманом знаменитой —
На праздник вам определить;
И как не стыдно ей грешить
Так безрассудно и открыто!
О, если б я распоряжал
Судьбы таинственной делами!
Я лучший день для вас избрал
Между прекраснейшими днями,
Тот самый день, когда весь мир
Своё веселье торжествует;
Когда играющий зефир
Цветы роскошные целует
И с тихим лепетом, слегка,
Живую влагу ручейка
Струями светлыми волнует;
Когда под сумраком ветвей
Благоухающей дубравы
То сладостной, то величавый
Весенний свищет соловей;
Когда и небо голубое
Блистает полною красой,
И веет что-то неземное
Над очарованной землёй.—
Всё это кстати вам — и кто же
Пенял бы мудрости судьбин,
Что это время не похоже
На время ваших именин?

Как много дум наводит день рожденья!

Как много чувств в душе он шевелит!

Тот от души его благословит

И проведет с друзьями в наслажденьи.

А есть другой… Болезнен и уныл,

Бежит под сень родительских могил

И там, в пылу преступного раздумья,

Его клянет и просит у небес

В удел земной, как милости, безумья,

Чтоб страшный день из памяти исчез!..

Безумен тот, кто рад ему; безумен,

Кто упрекать и клясть его посмел.

Счастлив – сей лик ни праздничен, ни думен,

Кто перед ним ни вырос, ни сробел;

Кому с собой ни радости беспечной,

Ни горьких мук тот день не принесет;

Кому шепнет, что жизнь не бесконечна,

Что больше он, быть может, не придет!

27 ноября 1840

В день рождения принцессы
Сам король Гакон четвертый
Подарил ей после мессы
Четверть царства и два торта.

Королева-мать Эльвира,
Приподняв главу с подушки,
Подарила ей полмира
И горячие пампушки.

Брат Антонио, каноник,
Муж святой, смиренно-кроткий,
Подарил ей новый сонник
И гранатовые четки.

Два пажа, за неименьем
Денег, взялись за эфесы
И проткнулись во мгновенье
В честь прекрасных глаз принцессы.

Только паж Гильом, повеса,
Притаившийся под аркой,
В день рождения принцессы
Оказался, без-.подарка.

Но ему упреки втуне,
Он смеется, в ус не дуя,
Подарив ей накануне
Сорок тысяч поцелуев.

Ода на день рождения Императрицы Елисаветы Петровны. 1746 г.
1

В сей день, блаженная Россия.
Любезна небесам страна,
В сей день от высоты святыя
Елисавет тебе дана,
Воздвигнуть нам Петра по смерти,
Гордыню сопостатов стерти
И в ужас оных привести,
От грозных бед тебя избавить,
Судьей над царствами поставить
И выше облак вознести.

2

О Дщерь Гремящего над нами,
О мати всех племен земных,
Натура, чудная делами,
Как если тайн ты своих
Меня достойным быть судила,
И если слаба мыслей сила
Проникнуть может в твой чертог,
Представь мне оную годину
И купно бег светил по чину,
Как вышний дал нам сей залог.

3

Сквозь тучи бывшия печали,
Что лютый рок на нас навел,
Как горы о Петре рыдали
И понт в брегах своих ревел,
Сквозь страшны Россам перемены,
Сквозь прах, войнами возмущенный,
Я вижу тот пресветлый час.
Там круг младой Елисаветы
Сияют счастливы планеты,
Я слышу там натуры глас.

4

Седя на блещущем престоле,
Составленном из твердых гор,
В пространном всех творений поле
Между стихий смиряет спор;
Сосцами реки проливает
И теми всяку тварь питает.
Зелену ризу по лугам
И по долинам расширяя,
Из уст Зефирами дыхая,
С веселием вещает к нам:

5

«Я с вами ныне торжествую,
Мне сих часов краснее нет,
Что Героиню таковую
В сей день произвела я в свет.
В Ней хитрость вся моя и сила
Возможность крайню положила;
Я избрала счастливый знак
Надежду показать нелестну:
В пространну высоту небесну
Прилежно возведите зрак.

6

Се солнце бег свой пременяет
И к вам течет умножить день,
На север взор свой обращает
И оным прогоняет тень,
Являя, что Елисавета
В России усугубит света
Державой и венцем своим.
Ермий, наукам предводитель,
И Марс, на брани победитель,
Блистают совокупно с ним.

7

Там муж, звездами испещренный,
Свой светлый напрягает лук,
Диана стрелы позлащенны
С ним мещет из прекрасных рук.
Се небо показует ясно,
Коль то с добротами согласно
Рожденныя в признаках сих:
От ней Геройство с красотою
Повсюду миром и войною
Лучи пускают дней златых».

8

Сие предвестие природы
Хотя представило тогда,
Что ты возвеселишь народы,
О глав венчанных красота!
Но вяща радость восхищала
Взирающих и оживляла, —
Когда даров Твоих призн_а_к
Надежнее в лице открылся,
Что точно в нем изобразился
Родителей великих зрак.

9

В тебе прекрасный дом создали
Душе великой небеса,
Свое блистание влияли
В твои пресветлы очеса;
Лице всходящий денницы
И бодрость быстрый Орлицы
И в нежнейших являлись днях;
Уже младенческие взгляды
Предвозвещали те отрады,
Что бедным нынь отъемлют страх.

10

Ты суд и милость сопрягаешь,
Повинных с кротостью казнишь,
Без гневу злобных исправляешь,
Ты осужденных кровь щадишь.
Так Нил смиренно протекает,
Брегов своих он не терзает,
Но пользой выше прочих рек:
Своею сладкою водою,
В лугах зеленых пролитою,
Златой дает Египту век.

11

Как ясно солнце воссияло
Свой блеск впервые на Тебя,
Уж счастье руку простирало,
Твои приятности любя,
Венец держало над главою
И возвышало пред Тобою
Трофеи отческих побед,
Преславных чрез концы земные.
Коль счастлива была Россия,
Когда воззрела Ты на свет!

12

Тогда от радостной Полтавы
Победы Росской звук гремел,
Тогда не мог Петровой славы
Вместить вселенныя предел,
Тогда Вандалы побежденны
Главы имели преклоненны
Еще при пеленах твоих;
Тогда предъявлено судьбою,
Что с трепетом перед Тобою
Падут полки потомков их.

13

О сладкой нежности обитель!
О вы, блаженные места,
Где храбрый готов Победитель
Лобзал и в очи, и в уста
Впервые плод свой вожделенный,
Свой плод, меж лаврами рожденный,
Вас оных радостных времен
Любезна память услаждает,
И оный день вам пребывает
В бессчетны веки незабвен.

14

Но се различные языки
От рек великих и морей
Согласные возносят клики,
К тебе, Монархине своей,
Сердца и руки простирают
И многократно повторяют:
«Да здравствует Елисавет,
Для Росской славы днесь рождение,
Да будет свыше укрепленна
Чрез множество счастливых лет».

15

Сие гласит Тебе Россия
И купно с ней наук собор.
Предведущая Урания
Возводит к верьху быстрый взор, —
Небесны беги наблюдает
И с радостию составляет
Венец Тебе из новых звезд.
Тебе искусство землемерно
Пространство показать безмерно
Незнаемых желает мест.

16

Парящей Поэзии ревность
Дела твои превознесет,
Ни гнев стихий, ми ветха древность
Похвал Твоих не пресечет;
Открыты естества уставы
Твоей умножат громкость славы,
Но всё художество свое
Тебе Иппократ посвящает
И усугубить тем желает
И век, и здравие Твое.

17

Да будет тое невредимо,
Как верьх высокий горы
Взирает непоколебимо
На мрак и вредные пары;
Не может вихрь его достигнуть,
Ни громы страшные подвигнуть;
Взнесен к безоблачным странам,
Ногами тучи попирает,
Угрюмы бури презирает,
Смеется скачущим волнам.

Поздравляю тебя с днём рожденья,-
Говорю, как с ребенком:
Пусть дыханье твое и пенье
Будет чистым и звонким.

Чтобы были тебе не метели
Злой купелью,
А чтоб вечно грачи летели
Над капелью.

Всё еще впереди — обаянье
Первых книжек,
И выстукивание на рояле
«Чижик-пыжик».

Бесконечные перемены
Тьмы и света,
И далеко, но непременно
Я там где-то.

Поздравляю тебя с днем рожденья,-
Говорю, как с большой,
Со своей единственной тенью
И второю душой:

Поздравляю тебя с сединой,
С первой прядью, что я замечаю,
Даже если я сам ей виной,
Все равно поздравляю.

Поздравляю со снегом большим
До окон, с тишиною
И со старым знакомым твоим,
Что тут в доме с тобою.

Сыплет, сыплет метель, как вчера,
На дорогу,
И ни следа с утра
Нет к порогу.

Наконец мы с тобою вдвоём
В этой вьюге,
У огня мы молча поём
Друг о друге.

А в огне чудеса:
Там скитаются воспоминанья.
Как моря и леса,
Дров сухое пыланье.

Поздравляю тебя с днем рожденья.
Как давно мы знакомы с тобой!
Начинает темнеть, а поленья
Все трещат и все пахнут смолой.

Надо будет послать
За свечою к соседу.
Дай мне руку поцеловать.
Скоро гости приедут.

Еще год как не бывало
Над моею головой
Пробежал,— и только стало
Мне грустней: как часовой
Безответный, я до смены
Простою; потом, бедняк,
Как актер, сойду со сцены —
И тогда один червяк
Будет мною заниматься,
А товарищи, друзья
Позабудут, может статься,
Что когда-то жил и я,
Что и мне они внимали,
Когда в песнях изливал
Я сердечные печали
Иль на радость призывал.
Гость в пирушке запоздалый,
Я допил уже до дна
Чашу радости бывалой,
И разбита уж она!
Понемногу отлетели
Обольщенья и любовь,
И лампады догорели
Наших дружеских пиров.
Новые огни засветят,
Новый явится поэт,
Зашумят и не приметят,
Что меня в пирушке нет.
Может быть, и всю беседу
Нашу годы разнесут,
Раскидают, и к обеду
Гости новые придут.
Но и мы соединимся,
К жизни мы воскреснем вновь,
И тогда мы погрузимся
В беспредельную любовь.

Гости прыгали и пели,
После сели все в кружок –
Пили чай, конфеты ели
И хвалили пирожок.

Был хорош пирог капустный,
Но куда вкусней другой:
Очень сдобный, очень вкусный,
С ярко-желтой курагой.

А потом играли в прятки,
В куклы, салки и лошадки.
А потом все вдруг ушли,
И мы с братишкой спать легли.

Конец спектакля. Можно напиваться!
И повод есть, и веская причина.
Конечно, тридцать, так сказать, — не двадцать,
Но и не сорок. Поздравляю, Нина!

Твой муж, пожалуй, не обидит мухи,
Твой сын… ещё не знаю, может, сможет.
Но я надеюсь — младший Золотухин
И славу, да и счастие умножит.

И да хранит Господь все ваши думки!
Вагон здоровья! Красоты хватает.
Хотелось потянуть тебя за ухо…
Вот всё. Тебя Высоцкий поздравляет.

У вас всё вместе — и долги и мненье,
Раздельно разве только саквояж.
Так вот, сегодня чей же день рожденья?
Не знаю точно — вероятно, Ваш.

Однажды, глядя в щель из-за кулис,
Один актёр другому на премьере
Внушал: «Валерий — тот, который лыс,
А Юлий — тот, который не Валерий».

Они актёры, вот и не смекнули,
Зато любой редактор подтвердит,
Что Дунский — это то же, что и Фрид.
Ну а Валерий — то же, что и Юлий.

Долой дебаты об антагонизме! —
Едины ваши чувства и умы,
Вы крепко прижились в социализме,
Ведь вместо «я» вы говорите «мы».

Две пятилетки северных широт,
Где не вводились в практику зачёты, —
Не день за три, не пятилетка в год,
А десять лет физической работы.

Опроверженьем Ветхого завета
Един в двух лицах ваш совместный бог.
И ваш дуэт понятен, как лубок,
И хорошо от этого дуэта.

И если жизнь и вправду только школа,
То прожили вы лишь второй семестр,
Пусть дольше ваш дуэт звучит как соло
Под наш негромкий дружеский оркестр!

Вот только каждый выбрать норовит
Под видом хобби разные карьеры:
«О! Temperos!» — в актеры вышел Фрид!
А Дунский вышел в коллекционеры!

Я вас люблю — не лгу ни на иоту.
Ваш искренне — таким и остаюсь —
Высоцкий, вечный кандидат в Союз,
С надеждой на совместную работу.

* О! Temperos! — О! Времена! (лат.)

За орфографию не отвечаю —
В латыни не силён,
Но — поздравляю, поздравляю!
А за ошибку — mille pardons
(прим. автора)

С дней юных вашего рожденья
День благодатный мне знаком —
И вот — я с данью поздравленья
Теперь иду к вам стариком,
Пишу больной, но дух не тужит,
В расстройстве только плоть моя,
А стих мне верен, рифма служит,
И прежний ваш поклонник — я.
Мной жизни выдержана проба, —

Я и теперь всё ваш, близ гроба,
Измены не было. — Не раз
В движенье жизненного круга
Почетного названья друга
Я удостоен был от вас, —
И это лестное названье
Всегда всего дороже мне;
Ему ношу я оправданье
В душе, вам преданной вполне,
Как и тогда, как я был молод.
Я охладел, но коль вредит
Иному чувству этот холод,
То чувство дружбы он крепит,
А это чувство много силы
Дает мне и в дверях могилы, —

С ним вам несу на много лет
Живой заздравный мой привет,