В лунном свете
на голубой подушке
лежит недозрелый одуванчик
всклокоченных, по последней моде,
и коротко подстриженных рыжих волос.
Зажмурены веки
с неотмытой синькой.
Горькая гримаска
на сжатых пухлых губах…
«– Кто тебя обидел,
не привыкшую к ударам,
когда кричат и бьют,
но уже нет игры?..»
У изголовья
тихо стрекочет будильник,
выводя
ровную строчку шва
по краю первой,
неигрушечной,
душевной раны.
За-
жи-
вёт.
Май, 1987