Я ее видал и не парадной,
 Не царевной гордой на кругу,
 А нескладной,
 Даже неприглядной,
 Утонувшей по уши в снегу.
Не кудрявой
 И не золотистой,
 Не расхожей — оторви да брось,
 А совсем беспомощной,
 Без листьев,
 Голенькой
 И вымокшей насквозь.
Видывал и в грозы и в бураны,
 При ночных огнях
 И на заре.
 Знаю все рубцы ее и раны,
 Все изъяны на ее коре,
И люблю любовью настоящей
 Всю как есть,
 От макушки до пят.
 О такой любви непреходящей
 Громко на миру не говорят.