Эмиль Верхарн — Звонарь: Стих

Перевод Всеволода Рождественского

Как рев слепых быков среди тумана,
Пронесся низко в ужасе ночном
Вой урагана,
И вдруг сверкнувшей молнии излом
В собор ударил своевольно —
И загорелась колокольня.

Старик звонарь, крича от страха,
Схватил веревки; бьет с размаха
В набат,
И звуки колокола в ночь летят,
Отчаянные, грозовые,
Врываясь ритмом в гул стихии.

Собор
Под призрачными небесами
Огня кидает сноп живой,
Вздымая над простором пламя.
Весь город озарен ночной,

Везде испуганные лица,
Народ на улицах толпится,
И стен дремавших чернота
Вдруг в окнах кровью залита.

Старик звонарь в простор полей безгласных
Кидает меди звон, безумный и ужасный.

Собор
Растет, в ночи шатаясь темной,
Охвачен пламенем огромным,
Над ширью рек, полей, озер,
И сорванные черепицы,
Раскалены, летят, как птицы,
В глухую тьму, в ночной простор.

И, словно выхватив из тьмы строенья,
Огонь в полете множит разрушенья.
Церковный свод обрушился, и крест
Свои надломленные руки
Вдруг опустил под гнетом муки.

Старик звонарь трезвонит что есть сил,
Как будто бог его горит средь алых крыл.

Собор,
Взвивая пламени водоворот
И руша с грохотом каменья,
Горит. Огонь до башни достает,
Где пляшет колокол, кричащий в исступленье.
Толпа ворон и сов

Слетаясь изо всех углов,
В закрытые окошки бьется,
Сгорая на лету, и в пустоту колодца
Вдруг падает, сквозь дым и гром,
Обугленным комком
К ногам толпы, окоченевшей в страхе.

Старик звонарь глядит, как пламя в вихре гула
К колоколам уж руки протянуло.

Собор
Багряным кажется кустом,
Чьих веток огненных цветенье
Весь остов оплело в неистовстве своем.
Огня гигантское растенье
Вздымается до сводов голых,
Где, с брусьев свесившись тяжелых,
Колокола кричат в безумье, в исступленье.

Старик звонарь звонит о том, что может пламя
Похоронить его с колоколами.

Собор
Сквозь этот грохот, там,
В дыму, ползущем по камням,
Вдруг раскололся пополам.
И смолкло все, притихло пламя.
Оно не страшно уж домам.
А башня черная слегка
Качнулась, будто от толчка,

И слышно было, как скачками
Колокола, катясь с камнями,
Гремя, вонзились в грудь песка.

Старик звонарь уже был мертв.

И колокол его собой
Прикрыл, как крышкой гробовой.