День все быстрее на убыль
 катится вниз по прямой.
 Ветка сирени и Врубель.
 Свет фиолетовый мой.
Та же как будто палитра,
 сад, и ограда, и дом.
 Тихие, словно молитва,
 вербы над тихим прудом.
Только листы обгорели
 в медленном этом огне.
 Синий дымок акварели.
 Ветка сирени в окне.
Господи, ветка сирени,
 все-таки ты не спеши
 речь заводить о старенье
 этой заблудшей глуши,
этого бедного края,
 этих старинных лесов,
 где, вдалеке замирая,
 сдавленный катится зов,
звук пасторальной свирели
 в этой округе немой…
 Врубель и ветка сирени.
 Свет фиолетовый мой.
Это как бы постаренье,
 в сущности, может, всего
 только и есть повторенье
 темы заглавной его.
И за разводами снега
 вдруг обнаружится след
 синих предгорий Казбека,
 тень золотых эполет,
и за стеной глухомани,
 словно рисунок в альбом,
 парус проступит в тумане,
 в том же, еще голубом,
и стародавняя тема
 примет иной оборот…
 Лермонтов. Облако. Демон.
 Крыльев упругий полет.
И, словно судно к причалу
 в день возвращенья домой,
 вновь устремится к началу
 свет фиолетовый мой.