Яков Княжнин — Исповедание Жеманихи: Стих
О ты, писатель былей, небылиц,
Который милым, легким слогом
Кружишь моих по моде мне сестриц!
Клянусь по чести, перед богом,
Что я весьма довольна тем…
О! если б в сердце ты моем
Увидел всё, что происходит,
Когда твой лист ко мне приходит,
Ты тем бы сам доволен был…
По чести, мне ты ужесть мил!..
В тебе, как в зеркале, себя увидишь
И в тот же час возненавидишь
Свою минувшу блажь…
Courage, mon coeur, courage!
Уж ты меня и очень поисправил.
Я чаю, ты того никак не ожидал?
Подумай, муж мой мне не так несносен стал;
По чести, он меня не менее забавил,
Не менее вчера увеселил,
Как попугай, которым подарил
Меня… да полно, ты не знаешь,
Из чьих мне рук достался попугай;
А если понимаешь,
Пожалуй, не болтай…
То всё уже теперь, helas! проходит,
Что нас с ума приятно сводит;
И я любви сказала: bon voyage!
Ведь надобно и о душе помыслить…
Когда еще я тот имела avantage,
Что лет себе могла поменьше счислить,
Не знала, есть ли у меня душа,
Безделкой той себя нимало не круша,
Ее в себе никак не примечала.
Чтоб душу получить, в Париже побывала
И там моей в прибавок красоте
Имела я petite sante.
Перед дюшессами прелестно приседала
И дюкам не спускала;
И словом, там пред всеми показала,
Любя моих гражданок честь,
Что женщины в России есть…
Но душу дорого иметь в Париже;
Тем боле, у кого муж прост или benet;
Попасться с ним в беду всего нам ближе
И виноватой быть в его вине…
Подумай, радость, напоследок
Не знал он, где louis сыскать;
En bourgeois меня он начал трактовать
И, вид приняв угрюм и едок,
По-русски мне оказал: «У нас ведь много деток»…
В какой тогда пришла я rage!
Хотела мстить ему, и… правда… отомстила…
Однако скоро он свою поправил блажь,
И я louis довольно получила,
Чем я menus plaisirs немного заплатила…
Нет хуже, если муж неловкий человек.
Послышу, нам грозят уже au Fort 1’eveque.
Что ж вышло мне из этакой напасти?
Посмейся ты со мной моей шутливой части.
Мой муж отправился назад,
Надежду на свою родню имея;
А я, как будто бы галантерея,
Осталася в заклад…
Почувствовала я тогда себе всю цену.
В Париже быть en gage, то значит что-нибудь…
Я думала, что в муже будет путь;
А он, о, sot! тому в замену,
Что я во Франции самой
Годилась быть в закладе,
Хотев увидеться со мной,
Оставил красоту мою в накладе
И выкупил меня, к смертельной мне досаде…
Подумай: в той прекрасной стороне
Я вся была в цене,
А здесь не ведаю, чего я стою…
Как я оставила Париж,
Лишенной счастья мне, покою,
Ужасный сделался вертиж.
Не ведаю, как я перенесла тот coup;
И жизни я своей была не рада,
Всех бед тому желала старику,
Который вытащил меня из-под заклада…
Но должно как-нибудь несчастью помогать:
Старалась здесь я время убивать
Вертижами, игрою
И на гостиный двор toujours ездою.
Ты слышал, радость, как там ловко приседать
И новые конкеты собирать
С старинной красотою:
Неполный свет, неполна тень
Там делают приятный день.
Дезабилье — то много помогает.
Le grand jour очень прост…
A surtout там великий пост
Не сух бывает…
Но, ах! уж всё прошло теперь;
И время всё съедает…
Для приседающих оно жестокий зверь…
Казаться мне нигде не можно
Все так учтиво, осторожно
Обходятся со мной,
И я одно почтенье только вижу;
Почтенья этого я смертно ненавижу,
Которо, издали мне шаркая ногой,
Как будто говорит: пора тебе домой.
Что делать, право, я не знаю.
Я душу прежнюю совсем теряю;
А новой нет: на то ведь надобен эспри.
Я их уж сотни три
Повыше головы перетаскала
И ими голову ужасно возвышала;
Но здесь avec un gros bon sens указ,
Без всякого bon mot шутя над нами,
Ужасно головами
Унизил нас.
И говорят, что cet указ желает,
Чтоб был у нас эспри
Не hors de la tete — внутри.
Вот он-то небылиц чудесных ожидает;
Пожалуй, помести ты это меж своих,
Которы все на быль походят.
Скорее толку я надеюся от них.
Нас в чувство остроты heureusement приводят.