Жить невозможно в тупом постоянстве
 и комарином жужжаньи забот;
 всё перемелется в этом пространстве,
 в мутный затянется водоворот.
Не потому ль от тоски монотонной
 тянет мятежно ступить за порог
 дрожи вагонной и доли бездомной,
 зыбкой свободы сквозной ветерок.
Годы минуют; и воля устала
 чахнуть смиренно средь пыли и книг —
 здравствуй, пронзительный запах вокзала
 и отправленья качнувшийся миг.
Позднюю боль одинокого волка
 примут в объятья иные края,
 вновь приютит меня верхняя полка,
 в поле плывущая келья моя.
С домом и миром в высокой разлуке
 в мареве воспоминаний и грёз —
 всё растворить в нарастающем стуке
 вдаль уносящих куда-то колёс.