Полночь. Болезненно, трудно мне дышится.
 Мир, как могила, молчит.
 Жар в голове; Изголовье колышется,
 Маятник-сердце стучит.
 Дума, — не дума, а что-то тяжелое
 Страшно гнятет мне чело;
 Что-то холодное, скользкое, голое
 Тяжко на грудь мне легло:
 Прочь — И как вползшую с ядом, отравою
 Дерзкую, злую змею,
 Сбросил, смахнул я рукой своей правою
 Левую руку свою,
 Вежды сомкну лишь — и сердце встревожено
 Мыслию: жив или нет?
 Кажется мне, что на них уж наложена
 Тяжесть двух медных монет,
 Словно покойник я. Смертной отдышкою
 Грудь захватило. Молчу.
 Мнится, придавлен я черною крышкою;
 Крышку долой! Не хочу!
 Вскройтесь глаза, — и зрачки раздвигаются;
 Чувствую эти глаза
 Шире становятся, в мрак углубляются,
 Едкая льется слеза.
 Ночь предо мной с чернотою бездонною,
 А над челом у меня
 Тянутся в ряд чередой похоронною
 Тени протекшего дня;
 В мрачной процессии годы минувшие,
 Кажется тихо идут:
 ‘Вечная память! Блаженни уснувшие! ‘ —
 Призраки эти поют;
 Я же, бессонный, сжав персты дрожащие
 В знаменье божья креста,
 Скорбно молюсь. ‘Да, блаженни вы спящие!!! ‘ —
 Вторят страдальца уста.