Лев пестрых не взлюбил овец.
 Их просто бы ему перевести не трудно;
 Но это было бы неправосудно —
 Он не на то в лесах носил венец,
 Чтоб подданных душить, но им давать расправу;
 А видеть пеструю овцу терпенья нет!
 Как сбыть их и сберечь свою на свете славу?
 И вот к себе зовет
 Медведя он с Лисою на совет —
 И им за тайну открывает,
 Что, видя пеструю овцу, он всякий раз
 Глазами целый день страдает,
 И что придет ему совсем лишиться глаз,
 И, как такой беде помочь, совсем не знает.
 «Всесильный Лев!» — сказал, насупяся, Медведь:
 «На что тут много разговоров?
 Вели без дальних сборов
 Овец передушить. Кому о них жалеть?»
 Лиса, увидевши, что Лев нахмурил брови,
 Смиренно говорит: «О, царь! наш добрый царь!
 Ты верно запретишь гнать эту бедну тварь —
 И не прольешь невинной крови.
 Осмелюсь я совет иной произнести:
 Дай повеленье ты луга им отвести,
 Где б был обильный корм для маток
 И где бы поскакать, побегать для ягняток;
 А так как в пастухах у нас здесь недостаток,
 То прикажи овец волкам пасти.
 Не знаю, как-то мне сдается,
 Что род их сам собой переведется.
 А между тем пускай блаженствуют оне;
 И что б ни сделалось, ты будешь в стороне».
 Лисицы мнение в совете силу взяло,—
 И так удачно в ход пошло, что, наконец,
 Не только пестрых там овец —
 И гладких стало мало.
 Какие ж у зверей пошли на это толки?—
 Что Лев бы и хорош, да все злодеи волки.