Спасибо тебе, Господи, что сроду
 Не ставил я на что-нибудь одно.
 Я часто шел на дно, хлебая воду,
 Но ты предусмотрел двойное дно.
Все точки я растягивал до круга,
 Друзей и муз затаскивал в семью.
 Предаст и друг, изменит и подруга —
 Я спал с пятью, водился с восемью.
Но не было ни власти и ни страсти,
 Которым я предался бы вполне,
 И вечных правд зияющие пасти
 Грозят кому другому, но не мне.
О двойственность! О адский дар поэта —
 За тем и этим видеть правоту
 И, опасаясь, что изменит эта,
 Любить и ту, и ту, и ту, и ту!
Непостоянства общего заложник,
 Я сомневался даже во врагах.
 Нельзя иметь единственных! Треножник
 Не просто так стоит на трех ногах.
И я работал на пяти работах,
 Отпугивая призрак нищеты,
 Удерживаясь на своих оплотах,
 Как бич, перегоняющий плоты.
Пусть я не знал блаженного слиянья,
 Сплошного растворения, — зато
 Не ведал и зудящего зиянья
 Величиной с великое ничто.
Я человек зазора, промежутка,
 Двух выходов, двух истин, двух планет…
 Поэтому мне даже думать жутко,
 Что я умру, и тут страховки нет.
За все мои лады и переливы,
 За два моих лица в одном лице —
 О Господи, ужель альтернативы
 Ты для меня не припасешь в конце?
Не может быть! За черною завесой,
 За изгородью домыслов и правд,
 Я вижу не безвыходный, безлесый,
 Бесплодный и бессмысленный ландшафт, —
Но мокрый сад, высокие ступени,
 Многооконный дом на берегу
 И ту любовь, которую в измене
 Вовеки заподозрить не смогу.
1994