Мы играем в пароход…
 Полный ход!
 Гришка Бондарев — машина,
 Потому что он мужчина…
 Он залез под папин стол
 И топочет гулко в пол
 Каблуками —
 И обеими руками
 Уголь сам в себя сует…
 Полный ход!
Я, конечно, капитан.
 На столе мой валкий мостик.
 Сто чертей, какой туман…
 Дядя Костик!
 Что же ты за рулевой?
 Эх, раззява!..
 Встань к камину головой
 И держи на тучу вправо.
 Вестовой, тащи сюда
 Бочку с ромом и сигару.
 Ух, как треплет! Ерунда.
 Машинист, прибавь-ка пару…
 Что?! Взорвемся? Не беда.
Саша, — старший брат, — труба,
 Потому что он высокий.
 Он гудит, надувши щеки,
 Так, что пот бежит со лба:
 «Гу! Дорогу! Берегись!»
 Искры ввысь,
 Дым, как черная акула…
 Ух, качнуло!
 Вдалеке утес, как мел.
 Над кормою вьется птица…
 Саша! Сашка! Что ж ты сел?!
 Ведь труба же не садится.
А в каюте у стола
 Пассажирка — леди Даша,
 Тетя наша,—
 На кушетку прилегла.
 Небеса краснее меди…
 Ропщут волны, хлещут в люк.
 О миледи,
 Не ломайте бледных рук!
 Я клянусь своею трубкой,
 Громом, молнией, совой,
 Пароходной нашей рубкой
 И верблюжьей головой,—
 Что сегодня в Гонолулу
 Довезу вас к жениху…
 Эй вы, черти, там вверху!
 Привяжите пушку к стулу.
 Буря крепнет… Нос торчком…
 Волны — белые медведи…
 Вестовой, снеси-ка леди
 Валерьяну с коньячком.